Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 60 – Натали Карамель

— Бумагу, Колетт, — мои слова прозвучали резко, но тихо. — Немедленно. И карандаш.

Колетт кивнула, понимая по моему тону всю серьезность, и бросилась к своему скромному сундучку, где хранились драгоценные, подаренные герцогом, листы для рисования и пастели.

— И нитки, Мари, — добавила я, глядя на нее. — Прочные. И иглу. Быстро.

Пока Колетт приносила несколько листов великолепной, плотной бумаги, а Мари рылась в своей шкатулке для шитья, я сбросила драгоценную накидку, сковывавшую движения. Дрожь в руках постепенно стихала, сменяясь ледяной целеустремленностью.

Колетт положила передо мной бумагу и карандаш. Мари протянула катушку крепких льняных ниток и иглу.

— Отойдите к дверям, — тихо скомандовала я. — Слушайте, не подходит ли кто.

Они послушно отошли на стражу.

С лихорадочной скоростью я сложила несколько листов бумаги пополам. Руки действовали почти автоматически, пока разум проигрывал сцену ужина, фиксируя каждую ядовитую реплику, каждый ответ Лоррена, его взгляды, его шепот. Иглой и ниткой я сшила листы по сгибу, создав грубое подобие тетради или блокнота. Не изящно, но прочно. Достаточно.

Карандашом я надписала на первом, еще чистом листе: «Де Лоррен. Запись 1». Дата — приблизительная, но важная.

И затем, мелким, сжатым, но четким почерком, я начала записывать. Каждое слово. Каждую угрозу, завуалированную под комплимент. Каждое унижение, нанесенное им другим в мою защиту. Его презрение к придворным: «Смотрите на них… На этих ничтожеств. Они недостойны лицезреть вас». И главное — его шепот измены, его безумная мечта, брошенная мне в лицо у королевского стола: «Вы… вы должны быть королевой. Единственной. Истинной. Только вы».

Я записывала все, что успела заметить за этот вечер: реакцию Дюбарри, холодный расчет Ментенон, злобу Тревиля. Каждый факт, каждое наблюдение, каждое слово, которое могло свидетельствовать о его амбициях, его неуважении к короне, его опасном увлечении мной. Я начала собирать компромат на герцога де Лоррена. И этот блокнот был первым, бесценным трофеем.

Когда последний штрих карандаша лег на бумагу, я откинулась на спинку стула. Что теперь? А теперь… теперь нужно было спрятать это сокровище. Надежно. Очень надежно. Лоррен не был дураком, несмотря на сегодняшнюю опрометчивость. Его шпионы, его слуги, его собственная проницательность — все представляло угрозу. Малейшая неосторожность — и я, и мои девушки погибли бы.

Я оглядела комнату — позолоченную клетку, ставшую полем боя. Где? Где в этом великолепии найти щель, невидимую глазу? Мысль заработала лихорадочно, отсекая очевидные варианты. Тайник должен быть там, где он меньше всего ожидает искать. Там, где его гордость не позволит ему заподозрить обман. Идея начала формироваться, холодная и ясная. Да… это могло сработать. Но реализовать это нужно будет завтра, с хитрой осторожностью.

Я аккуратно закрыла самодельный блокнот и крепко сжала его в руках. Его ядовитый шепот об измене все еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом воска и духов. Игра действительно вступила в смертельно опасную фазу. Но Виктория не отступит. Теперь у нее было оружие. Первое, хрупкое, но настоящее. И она будет собирать его дальше, камешек за камешком, строя свою защиту и, возможно, свое нападение.