Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 62 – Натали Карамель

Елена замерла. Сердце ушло в пятки. Шарль?

— Но… — лицо второй дамы стало трагическим, — говорят, его ужасно ранили. Шпагами, пистолетом чуть не в упор… Смертельно, дорогая, смертельно! Его еле довезли до поместья Сен-Клу. Никто не знает, выживет ли бедняга. После такого подвига — король просто обязан наградить его, если… если он выкарабкается, конечно. — Дамы вздохнули в унисон, смакуя трагедию.

Шарль. Милый Шарль, ушедший в армию «стать мужчиной». Смертельно ранен. Единственный сын и надежда древнего рода. Мир вокруг Елены на мгновение поплыл. Музыка заглохла в ушах, сменившись гулом. Она почувствовала, как кровь отливает от лица. Веер в ее руке дрогнул.

— Мадам Виктория? — Голос Лоррена прозвучал рядом, резкий, настороженный. Его цепкий взгляд уловил мгновенную бледность, тень настоящего ужаса на ее лице, так не похожую на искусную игру. — Вы знакомы с семейством Сен-Клу?

Елена заставила себя вдохнуть. Собрала рассыпавшиеся мысли. Нельзя выдавать настоящую боль. Нельзя.

— Я… — голос ее слегка дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, опустив глаза, изображая смущение и сочувствие. — Да, герцог. Я знала маркиза Шарля… Добрый, порывистый мальчик. Его родители… это будет для них страшный удар. Единственный наследник… — Она подняла на Лоррена влажные от навернувшихся (искренних!) слез глаза. — Простите мою слабость. Новость так неожиданна и жестока.

Лоррен смотрел на нее. В его глазах мелькнуло что-то — оценка, может быть, даже проблеск ревности к «мальчику», но сильнее было желание немедленно стереть с ее лица эту тень печали, не связанную с ним. Он хотел видеть только ее сияние, направленное на него. И он знал, как это сделать.

— Слабость? Нет, мадам, это сострадание, достойное вашего сердца, — произнес он с внезапной галантностью, беря ее руку. — Но не отчаивайтесь. Если этот юный герой еще дышит, он получит лучших врачей Франции. Я распоряжусь немедленно. Мои личные медики выедут в Сен-Клу еще до рассвета. — Он поднес ее руку к губам, глядя ей в глаза с напускной нежностью. — Все, что угодно, лишь бы улыбка вернулась на ваши прекрасные губы.

Облегчение, острое и жгучее, смешанное с новой тревогой («его» врачи — благо или угроза для Шарля?), хлынуло на Елену. Она не притворялась в своей благодарности.

— Герцог! — воскликнула она, и в голосе ее прозвучала искренняя дрожь. — Вы… вы истинный рыцарь! Спасибо вам! От всего сердца! — Она сжала его руку, глядя на него с таким обожанием, что его грудь распирало от гордости. «Вот так, старый пердун. Ты купил мое сияние на этот вечер. Дорого».

Лоррен кивнул, довольный эффектом. Он сделал широкий жест рукой, приглашая продолжить прогулку.

— Пойдемте, моя сияющая Виктория. Луна ждет.

Они пошли дальше по освещенной аллее. Елена улыбалась Лоррену, слушала его рассказы, отвечала остроумно. Она была безупречна. Но где-то глубоко внутри, под слоями притворства, тревога за Шарля пустила корни и росла, холодная и неуютная. Каждый шаг по парку, каждое слово герцога, каждый смех гостей — все это происходило на фоне мысленного образа: юноша с честными глазами, истекающий кровью где-то на севере Франции. И блокнот, спрятанный за мраморной плиткой, ждал новой записи: имя банкира, проговорка о врачах, и кровавая тень над именем Шарля де Сен-Клу. Игра продолжалась, но ставки только что взлетели до небес.