Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 65 – Натали Карамель

Или что-то более страшное, о чем я даже не смела догадываться? Публичное признание в чем-то, что навсегда привяжет меня к нему? Или, того хуже, внезапное «разоблачение» моей тайной деятельности, чтобы навсегда сломить и подчинить?

Что бы это ни было, я понимала: игра вступала в решающую фазу. У меня был месяц. Месяц, чтобы подготовиться к балу, где ставки будут выше, чем когда-либо. Месяц, чтобы превратить мой бумажный кинжал в отточенную сталь. Месяц, чтобы найти слабость в его доспехах. Месяц, чтобы связаться с Лео и предупредить его: финал приближается. И где мой бумажный кинжал, спрятанный в щели за мрамором, должен будет поразить точно в сердце. Одно неверное движение, одна расшифрованная записка — и он превратится из оружия возмездия в бумагу для моего смертного приговора.

Приговором, который будет приведен в исполнение под аплодисменты всего двора. Месяц. Всего лишь месяц.

Месяц до бала пролетел в оглушительной тишине моих мыслей, заглушаемой внешней суетой. Версаль превратился в гигантский муравейник. Слуги бегали туда-сюда с рулонами ткани и ящиками с провизией, в воздухе стоял запах краски от спешно обновляемых фасадов галерей и аромат горячего воска от тысяч готовящихся свечей. Модистки были нарасхват, их доставляли во дворец под охраной, словно самых важных придворных дам. Все жило одним лишь предстоящим торжеством, этим грандиозным балом, о котором говорил герцог.

Для меня этот месяц был иным. Это была жизнь в двух измерениях. Внешне — я была музой герцога, примеряла ослепительные туалеты, выбирала ткани и украшения, выслушивая его советы, полные скрытого смысла. Внутренне — я вела отчаянную войну с собственным телом и нарастающим ужасом.

Прозрение наступило за две недели до бала. Я стояла в будуаре, окруженная облаками лимонного шелка, который герцог назвал «достойным будущего солнца Франции». Модистка, зажав в зубах булавки, прикладывала к корсажу расшитую жемчугом вставку. И вдруг от запаха ее потного от усердия лица, смешанного с ароматом дорогих духов на моих запястьях, меня захлестнула такая волна тошноты, что мир поплыл перед глазами.

Я отшатнулась, едва не наткнувшись на модистку, и сделала глубокий вдох.

— Вам душно, мадам? — обеспокоенно спросила женщина.

— Да… Просто на мгновение. Продолжайте, — мой голос прозвучал издалека.

Но это было не мгновение. Утренняя тошнота стала моим новым, безжалостным приветствием каждому дню. Запахи, прежде приятные, теперь вызывали рвотные спазмы: духи де Лоррена, аромат жареного мяса с королевской кухни, даже запах свежесрезанных цветов в вазах.

Всего одна брачная ночь. Два месяца назад. И такой подарок. Такой ужасающий, прекрасный, опасный подарок.

Ребенок. Ребенок Лео. Наследник рода де Виллар, чье само существование было смертным приговором в стенах Версаля.

Радость, острая и чистая, пронзила меня, как луч солнца в склепе. Я положила руку на еще плоский живот, представляя крошечную жизнь, что пульсировала там. Наше с Лео дитя. Наше будущее. И тут же радость сменилась леденящим страхом. Если узнает де Лоррен… Он не потерпит конкурента. Он не потерпит живого символа моей связи с другим мужчиной. Малыш станет слабостью, которую можно будет использовать против меня, или, того хуже, мишенью. Его могли уничтожить еще до рождения, подмешав что-то в пищу, или после, объявив недоношенным. В Версале такие трагедии случались сплошь и рядом.