Книга Битва за сердцееда: Версальский фронт, страница 59 – Натали Карамель

Но я видела и другое. Видела, как сжимаются кулаки под столом. Видела, как зреет ненависть в глазах Дюбарри. Видела холодный расчёт в глазах Ментенон. Враги не исчезли. Они затаились. Статус фаворитки Лоррена был не щитом, а мишенью на моей груди. Но теперь я была не Еленой. Я была Викторией. И я знала, что смогу защитить себя. И своих близких. Ценой игры. Ценой лжи. Ценой ношения его камней и его платьев.

Когда ужин подошёл к концу, я обратилась к Лоррену, мои глаза сияли искусственным восторгом:

— Герцог, этот вечер был… незабываем. Но что же дальше? Какое развлечение ждёт Версаль? — Я смотрела на него с наивным любопытством, как дитя, ждущее новой игрушки.

Он сиял, пьяный от успеха, от моих взглядов, от вина и собственной дерзости.

— Дальше, мадам Виктория? — Он загадочно улыбнулся, его пальцы коснулись моей руки. — Я подумаю. И обещаю — вам понравится. Будет нечто… изысканное. Неожиданное. — Ему нравилось чувствовать себя завоевателем, дарящим милости. Нравилось держать всех в ожидании его следующего хода.

Мы расставались у золоченых дверей моих апартаментов. В полумраке высоких потолков коридора, словно каменные изваяния, застыли двое стражников де Лоррена — Жиль и Марк. Их неподвижные фигуры в ливреях герцога были зримым напоминанием его всепроникающей власти, его неусыпного контроля. Даже здесь, у порога моего убежища, его тень была длинной и цепкой.

Он поднёс мою руку к губам. Поцелуй был долгим. Чересчур долгим. Горячим, влажным, липким, как паутина. Я чувствовала, как его губы присасываются к коже, оставляя невидимый, но отвратительно ощутимый след. Под пристальными, хоть и ненавязчивыми, взглядами Жиля и Марка я не дрогнула. Не отдернула руку. Стояла неподвижно, улыбка — этот изматывающий, ослепительный маскарад — застыла на моем лице. Внутри бушевал ураган ненависти и омерзения, но ни один мускул не выдал его.

— До завтра, сияющая Виктория, — прошептал он хрипло, его глаза, пьяные от вина, успеха и собственной дерзости, пылали в темноте. — Спите сладко. Мечтайте… о коронах.

Он медленно отпустил мою руку, его пальцы скользнули по моей коже с претензией на обладание. Развернулся и пошел прочь, его уверенные шаги гулко отдавались в пустом коридоре.

Я стояла еще мгновение, улыбка все так же застывшая, пока эхо его шагов не стихло окончательно. Только тогда я толкнула тяжелую дверь и вошла в свои покои.

Дверь захлопнулась за мной, отсекая мир Лоррена. Я прислонилась к ней спиной, закрыв глаза. Воздух вырвался из легких долгим, сдавленным стоном. Только теперь, в безопасности этих стен, маска начала трескаться. Отвращение подкатило волной, сжимая горло.

Я подняла руку, которую он только что целовал. В свете канделябров кожа на ее тыльной стороне отвратительно блестела влажным пятном от его губ. Содрогаясь всем телом, я с силой вытерла руку о тяжелую, вышитую шелком складку своего платья, стараясь стереть не только след, но и само воспоминание о его прикосновении.

Мари и Колетт, ждавшие в гостиной, тут же подбежали. Их лица, увидев мое выражение, побледнели, глаза округлились от тревоги и немого вопроса.

— Мадам?.. Что случилось? — выдохнула Мари.

Я отстранила их жестом, еще не способная говорить. Мне нужно было действие. Нужно было зафиксировать его безумие, пока оно не выветрилось из памяти, пока адреналин придавал остроту каждому слову. Его роковой шепот — «Вы должны быть королевой» — звенел в ушах, как набат. Это была не просто глупость, это была прямая измена, брошенная у ног короля. Оружие. Опасное, но могучее.