Книга Летний сад, страница 126 – Полина Саймонс

– Это потому, что правительство Соединенных Штатов сбрасывало с самолетов необходимую горожанам еду и припасы. – Александр сидел напряженно. Говорил он отрывисто. – Примеры, о которых вы слышали, никоим образом не характеризуют русских как народ. Это были чрезвычайные обстоятельства. После того как исчезли все лошади и крысы, просто ничего не осталось. И здесь присутствующим невозможно представить, каково это было для трех миллионов человек в большом, цивилизованном, современном городе, – они умирали от голода. Воистину просто невозможно и дальше говорить об этом.

Он резко опустил голову и уставился на свои руки, сжатые в кулаки.

Берк смотрел на Ранкина с нескрываемым злорадством.

– Ох, пожалуйста, – не спеша произнес он, – пусть конгрессмен от Миссисипи задаст свой второй вопрос капитану Баррингтону, который явно очень многое знает о Советском Союзе.

После мрачной паузы Ранкин сказал:

– По размышлении у меня больше нет вопросов к капитану Баррингтону.

Задумчиво глядя на Александра, он закрыл свой блокнот.

Берк не мог сдержать улыбку:

– Есть ли у кого-то еще вопросы sua sponte к капитану Баррингтону? Ни у кого? Тогда желает ли советник подвести итог?

Ливайн пару минут изучал свои записи, затем встал:

– Да. Мы исходили из того, что капитан Александр Баррингтон – тот человек, который уехал в Советский Союз в детстве, сменил имя ради спасения жизни, вступил в Красную армию, потому что у него не было выбора, и теперь вернулся домой как американский гражданин. Двухлетняя неявка на опрос хотя и беспокоит, недостаточна все же для обвинения его в шпионской деятельности или симпатии к коммунистам. А поскольку других свидетельств против него нет, я предлагаю, чтобы это слушание завершилось и с моего клиента были сняты все обвинения. – Он сел.

Ранкин предложил перейти в другое помещение, и семеро мужчин вышли из зала.

– А о чем Ранкин спрашивал Буллита в прошлом году? – поинтересовался Александр. – Каким был второй вопрос?

– Ранкин спросил посла, правда ли, что в России люди подобны рабам. Конечно, Буллит ответил отрицательно.

Александр помолчал. Потом спросил:

– Как вы думаете, как все прошло?

– Хорошо, насколько можно было ожидать, – ответил Ливайн, складывая свои записи. – Но возможно, нам следовало использовать план А.

– Я и сам уже начал так думать.

– Рихтеру вы понравились. Это по-солдатски, да? Голос Сэма у вас есть. Уже два. Вам нужны еще два. Возможно, Берк будет против. А вот молчаливый полковник? Тогда уже три. А Ранкин? Думаю, он был бы бесконечно счастлив, если бы вы ему сказали под протокол, что матери радостно поедали своих младенцев в той чудовищной рабской яме, Советском Союзе. Но вы этого не сделали.

– Да. Но вы отлично поработали, советник. Никто не сделал бы дело лучше. Спасибо вам.

– Спасибо вам, капитан. Большое спасибо.

Ливайн, сияя, вышел, чтобы принести Александру сигареты.

Пока Александр сидел один в зале слушания, ожидая возвращения семерых, решавших его жизнь, он старался сосредоточиться на вещах, в которых находил поддержку в подобные моменты: воскресные дни в Нантакете на лодках, где он вдыхал запах океана, собирал ракушки, играл с друзьями. Воспоминания о себе – счастливом американском мальчишке, лишь несколькими годами старше, чем сейчас Энт. Но он не мог сейчас вызвать эти воспоминания, вдохнуть то солнечное тепло, в котором нуждался, нервно стуча пальцами по столу.