Онлайн книга «Летний сад»
|
Вернулся Ливайн с сигаретами, попросил его перестать барабанить; Александр отошел к открытому окну, сел на подоконник и закурил. Он вдыхал глубоко, задерживал дым в горле, и никотин звенел в его легких. Если рассматривать все в целом, жаловаться ему не приходилось. Много раз он испытывал превратности жизни, и они оборачивались в его пользу. Когда он на ходу выпрыгнул из поезда в Волгу, он не ударился о камень и не размозжил голову. Его выигрыш. Когда он подхватил тиф, он не умер. Его выигрыш. Когда прямо над его спиной взорвался снаряд, над ним пролетел некий ангел… Его польза. Но Александр не думал о своих выигрышах. Ночь от них не становилась светлее. Он думал о другом счете. Он думал о брате Татьяны, Паше, о том, как три дня нес его на спине, и Паша был таким горячим, что Александру трудно было дышать. Он прикладывал снег к голове Паши, перевязывал воспаленную рану на его ноге, умолял, молился, не верил. Я же не для того нашел его в горах Святого Креста, чтобы видеть, как он умирает. Нашел его, спас его, сделал трахеотомию… – Паша… ты слышишь меня? – Слышу… – Что не так? Где болит? Я очистил твою рану. В чем дело? – Я весь горю. – Нет, ты в порядке. – Александр, я же не… не умираю, нет? – Нет, ты в порядке. Александр прямо посмотрел на него. Не моргая. Если он мог смотреть прямо, храбро и спокойно в лицо беременной Татьяны и лгать, отсылая ее прочь навсегда, давая ей лишь один смутный шанс на то, чтобы выжить, он может найти в себе силы смотреть на ее брата, прежде чем тот уйдет навсегда. Хотя он должен признать, что не чувствует себя настолько сильным. Паша полусидел-полулежал на земле, опираясь на Александра. – А почему я чувствую себя так, словно умираю? – говорит Паша, и его дыхание становится тихим, неглубоким. Он хрипит. Александр уже слышал такой хрип тысячу раз, неровный хрип умирающего. Но это же Паша! Он не может умереть! – Не умираешь, все будет в порядке. Паша шепчет: – Ты мне врешь, ублюдок! – Не вру. – Александр, – хрипит Паша. – Я вижу ее! – Кого? – Александр чуть не роняет Пашу на землю. По лицу Паши текут слезы. – Таню! – вскрикивает он, протягивая руку. – Таня! Иди сюда, поплаваем вместе еще разок! Всего еще раз через Лугу. Пробежимся вместе по лугу к реке, как тебе нравилось в нашем детстве. Ты моя сестра… Он тянет руку к чему-то рядом с Александром, а тот и сам словно призрак, потрясенный и бледный. Он действительно оборачивается, чтобы посмотреть. Паша улыбается. – Мы в лодке на озере Ильмень. Она сидит рядом со мной… – шепчет он. И тогда Александр понимает – невозможное случилось. Он еще день несет на спине мертвого Пашу по зимней Германии, отказываясь поверить в то, во что поверить нельзя, отказываясь похоронить его в мерзлой земле. Теперь, сидя на подоконнике в старом здании исполнительной власти, Александр признает, что мир, в котором исчезнувший брат Татьяны мог умереть из-за того, что наступил на ржавый гвоздь, был миром, где армейские силы иногда не помогают выиграть. Вдыхая никотин, Александр закрыл глаза. Он не видел ее рядом с собой – по крайней мере, это уже было что-то. Татьяны, которая всегда сидела с умирающими, сейчас с ним не было. В Катовице умер один надзиратель, и его похоронили в гробу! Кое-кто проявлял недовольство, включая Успенского, включая Пашу. Александр копал одну или две братские могилы в день за последние несколько недель, а тут одного человека похоронили самого по себе в гробу! Ворча над своей миской овсянки и вареных морковных очистков, Паша сказал Александру, что, может быть, им следовало бы пожаловаться. |