Книга Летний сад, страница 187 – Полина Саймонс

А дома Татьяна развлекалась на кухне. Благодаря Франческе она теперь знала, как готовить кукурузные пирожки тако, и лепешки с острой начинкой – энчилада, и фахитас, буррито, и тостада, и коктейль с пивом. Время от времени она готовила что-нибудь русское – пирожки, блинчики, куриный суп, оливье. Ей хотелось бы приготовить борщ, но в борще должна быть капуста. Вся русская кухня что-то для них значила, как и русский язык. Они все еще говорили по-русски за ужином, так что Энтони продолжал знакомиться с этим языком, но они теперь были американцами; им пришлось привыкнуть говорить на английском в присутствии других людей, так что теперь они даже в постели иногда говорили на нем. По крайней мере то, что Александр шептал ей в самые горячие моменты ночи, было на английском.

Но Татьяна слышала, как Александр напевает советские военные песни, работая вокруг дома. Он напевал их тихо, чтобы она не слышала, но она слышала. И в те дни, когда слышала, говорила с ним по-русски, в знак понимания, – и он отвечал на русском. Но это причиняло боль обоим. Он старался перестать напевать, они продолжали английскую жизнь – вот только некоторые остатки прошлого они не могли сжечь.

Татьяна готовила хлебное тесто в те дни, когда не работала, так что его всегда было в достатке; Александру только и нужно было, что поставить его в духовку. «Даже ты способен включить плиту, ведь так, командир батальона?» Невозможно было отговорить ее от домашнего хлеба, так что Александр уже и не пытался и даже помогал ей теперь, видя, что с его помощью дело идет быстрее. Вымешивая тесто, они тихо разговаривали. Говорили о работе – о его работе, не ее, – и она рассказывала ему анекдоты, и говорили о воскресеньях – они всегда были вместе в воскресенья – и о делах Энтони в школе, о том, как он справляется, и чем занимается, и какие у него появились друзья. Говорили об архитектурных курсах Александра, о больших объемах его работы, и нужен ли ему диплом, и стоит ли продолжать – казалось, нагрузки слишком велики: работа, колледж, дела резервиста… Он как-то спросил ее, стоит ли ему выйти из резерва, когда закончится его нынешний договор, а она посмотрела на него и ответила, что он не от резерва должен отказываться. А от нового договора.

Иногда они пытались уладить их немногие мелкие разногласия: Татьяна считала, что он работает слишком много и допоздна и куда-то ходит со Стивом, что ей всегда не нравилось. Александр и слышать этого не хотел. Он говорил, что согласен с тем, что есть люди, которые ей не нравятся, но его они устраивают. Однако из-за ее молчаливой антипатии к людям, с которыми он работал, то, что должно было быть легко, становилось немного труднее: вечеринки, праздники на ярмарках, встречи на строительных площадках. Ее мрачное, едва скрываемое неодобрение приводило к взаимной невозможности говорить с его друзьями по стройке или с ее подругами из госпиталя о многом: ухаживаниях, помолвках, семьях на свадьбах, – обо всем том, что для других было делом обычным. Они даже друг другу не признавались в том, что им немного трудно плавать в водах простых жизненных опросов в журналах, что прочим вокруг них, казалось, давалось легко. Они старались как могли – ходили на вечеринки, общались, – а потом возвращались домой, готовили, и убирали, и играли с Энтони, и делали карамель (она из жженого сахара, он из концентрированного молока), и иногда даже играли в прятки между кактусами.