Книга Летний сад, страница 254 – Полина Саймонс

– Это не будет больно! – шептала Сайка. – Обещаю, больно не будет.

– Послушай Сайку, Таня, – посоветовала Марина. – Она умна не по годам.

– Пойдем. – Сайка протянула руку. – Потом станет намного лучше! Позволь мне потрогать тебя.

Татьяна ударила Сайку по руке «Королевой Марго», развернулась и убежала, а девочки вернулись в воду, их веселые голоса эхом разносились над водой.

– Таня, поплавай с нами! – кричала Марина. – Мы просто шутим!

Татьяна уселась под сосной и затосковала из-за испорченного лета. «Все, – решила она, – уезжаю обратно в Лугу. Бланка Давидовна вполне может присмотреть за мной до возвращения Даши».

Марина и Сайка плескались, ныряли и хихикали, а Татьяна сидела вдали от них, мрачно наблюдая.

Марина была уже на берегу и тянулась к полотенцу, когда до Татьяны донесся с озера голос Сайки. В нем не было испуга, но слышалось беспокойство.

– Марина!

Напряженная интонация заставила Татьяну привстать, чтобы лучше видеть Сайку, стоявшую в воде уже по пояс, – она была грязной и как будто опутанной водорослями.

– Марина! – снова крикнула Сайка.

Марина, наклонившаяся за полотенцем, спросила, в чем дело, потом оглянулась – и закричала.

Услышав ее крик, Татьяна бросилась к озеру.

Тело Сайки облепили не водоросли. Это были пиявки.

Татьяна видела пиявок, живших в иле озера Ильмень, – они были длинными, жирными, черными, с сотнями крошечных зубков в полукруглых челюстях, и эти зубки впивались в кожу жертвы. Они безболезненно прикреплялись к ней – пиявка висела, держась зубами и дополнительно впиваясь анусом. Потом они расслаблялись и начинали сосать, выделяя при этом фермент, не позволявший крови сворачиваться. Эти кровососы были от четырех до семи миллиметров в длину и около семи миллиметров в диаметре. Десятки, сотни пиявок покрывали тело Сайки. Каждая могла выпить количество крови, вдвое превосходящее объем ее собственного веса, прежде чем отваливалась, насытившись.

– А-А-А-А! А-А-А-А!

Это закричала Марина, кое-что знавшая о пиявках Ильменя: ее однажды покусали так сильно, что ей пришлось неделю провести в больнице и получать внутривенные уколы сульфамидов, чтобы справиться с инфекцией, проникшей в живот.

– Марина, можешь ты… Прекрати!

Татьяна подошла ближе. Пиявки покрывали Сайку целиком. Одна повисла на ее лице. Татьяна не сомневалась в том, что они скрываются и в спутанных черных волосах Сайки. Ей не хотелось об этом думать, но наверняка они висели и среди всех волосков Сайки, тех самых, о которых Сайка десять минут назад говорила с Татьяной, желая их потрогать. Татьяна стояла – в белой блузке и белых трусиках, желая лишь одного: развернуться и убежать к дому и надеть побольше одежды, чтобы прикрыть себя, а Марина тем временем в панике бегала туда-сюда по берегу, визжа:

– Ох нет! Ох нет! МАМА! МАМА! Что нам делать?

– Тише, Марина! – негромко произнесла Татьяна.

И Сайка тихо спросила:

– Татьяна, ты можешь мне помочь? – Она улыбнулась. – Пожалуйста, помоги мне. Прости за все.

Тетя Рита, услышав крик Марины – да и кто бы его не услышал? – прибежала из дому; ее глаза были так же полны паники, как голос Марины. Но как только она увидела, что с Мариной все в порядке, она не только не предложила помощи, она даже сочувствия не проявила. На ее лице отразилось отвращение. Тетя Рита отвернулась, но это выражение не ускользнуло от Татьяны – и от Сайки.