Книга Летний сад, страница 303 – Полина Саймонс

– Боже, да неужели ты не можешь хоть раз удержаться от того, чтобы не заговорить о самом гадком, о чем только ты можешь подумать?

– Я не говорю обо всем гадком, о чем я могу подумать.

Она отвернулась лицом к пустыне.

Она услышала, как он закуривает новую сигарету. Несколько минут они молчали. Потом Александр заговорил.

– Для кого ты надеваешь красное платье, Татьяна? – тихо спросил он, глубоко вдыхая никотин. – Я знаю, это не могу быть я.

Это заставило ее снова повернуться к нему. Он сидел, небрежно закинув ногу на ногу, его рука лежала на спинке скамьи, он курил, но его глаза смотрели совсем не расслабленно. Татьяна подошла к нему, умоляюще протягивая руки. Она уже не злилась на него, и она не боялась. Ей было все равно, что он сделал. Сняв его закинутую за колено ногу, она опустилась на колени, ее пышная юбка пышным парашютом легла на террасу.

– Муж мой, – зашептала она, – о чем ты говоришь?

Глядя в его мрачное лицо, Татьяна просунула руки под его куртку.

Александр продолжал курить, его вторая рука лежала на спинке скамьи. Он не прикоснулся к жене, но позволял ей прикасаться к нему.

– Что случилось с моей женой? Где ее руки, благословлявшие меня?

– Они здесь, милый, – прошептала она, лаская его. – Здесь они.

– Для кого ты надеваешь красное, Татьяна?

– Для тебя, Шура… только для тебя… О чем ты тревожишься?

– О той бурке, что скрыла бы тебя целиком. – Он глубоко вздохнул. – Ты наряжаешься для доктора Брэдли?

– Нет!

– Думаешь, я слепой? – Расслабленность внезапно исчезла, его тело напряглось. Рука упала со спинки скамьи. – Что я совершенно не представляю, что добрый доктор Ха-Ха-Брэдли думает, когда трогает твою спину? Когда целует тебе руку, делая вид, что это просто шутка… думаешь, я не понимаю, что он думает? Когда он стоит слишком близко к тебе и смотрит на твои красные губы, когда ты говоришь, когда его глаза вспыхивают при упоминании твоего имени? Он совсем одурел, думаешь, я этого не знаю? Это же я стоял часами, держа в руках шапку, ждал, когда ты выйдешь с завода. Думаешь, не вижу, что он хочет увести тебя от меня? Тебе хочется поставить Брэдли на колени?

Вот оно. Вырвалось. Лицо Александра потемнело, он схватил нежную руку Татьяны, оттолкнул ее с такой силой, что она упала на пол.

– Ладно, продолжай, малышка. Потому что я лично уже слишком долго стоял на коленях.

– Ох, Шура… – прошептала Татьяна, подползая к нему. – Умоляю тебя, остановись, пожалуйста! Пожалуйста! Ты сходишь с ума из-за ничего!

Она снова встала между его ногами, тянулась к нему, цеплялась за его кожаную куртку, за его шею, заглядывала ему в лицо, в глаза, тянула к себе, к своим мягким, дрожащим губам. Они поцеловались, ее руки обнимали его, сигарета упала. Его руки обхватили ее лицо, он склонился к ней, беспомощно целуя, а она стояла перед ним на коленях, в красном платье-болеро.

– Ладно… пусть твои волосы падают на его лицо, Таня, – шептал Александр. – Как прежде падали на мое. Может, он безупречен. Не то что я. Я чертовски изранен и внутри, и снаружи.

– Да! – гневно воскликнула Татьяна, вырываясь из его рук. – И главное – в твоем чертовом сердце! – Толкнув его в грудь, она резко поднялась. Она задыхалась. – Я знаю, что это такое. Это твоя глупость, твоя намеренная жестокость. Здесь наша жизнь, наша настоящая жизнь, в ней происходят реальные события. Я знаю, это не завод Кирова и не Лазарево. Да что бы ни было… – У нее сорвался голос. – Что бы ни было! Я знаю, ты хочешь, чтобы это вернулось, но это ушло, Александр! Это ушло, и этого никогда больше не будет, как бы ты этого ни хотел!