Книга Летний сад, страница 38 – Полина Саймонс

– Что за страна! – сказал Александр.

Он вел фургон на материк и на юг.

Они остановились у тети Эстер, и Александр обещал, что это будет семейный трехдневный визит.

Пробыли они там шесть недель, до Дня благодарения.

Эстер жила в большом старом доме, в старомодном белом Баррингтоне вместе с Розой, своей экономкой. Роза знала Александра с самого рождения. Обе женщины кудахтали над Александром и его женой и сыном так страстно, что уехать быстро было просто невозможно. Они купили Энтони лыжи! Они купили Энтони санки, и новые ботинки, и теплые зимние куртки! И мальчик целыми днями пропадал на улице. Тогда они купили ему настольные игры и книги! И он теперь целыми днями сидел дома.

– Чего еще тебе хотелось бы, милый Энтони?

– Мне бы хотелось пистолет, как у папы.

Татьяна яростно замотала головой.

– Ты только посмотри на Энтони, какой изумительный мальчик, и он так хорошо говорит в свои три с половиной года, и разве он не похож на отца как две капли? Вот здесь у нас фотография Александра в детстве, Таня!

– Да, – согласилась Татьяна, – он был прелестным ребенком.

– Был когда-то, – сказал Александр, – только никогда не улыбался.

И Татьяна чуть не заплакала.

Эстер, ничего не заметив, продолжила:

– Ох, да мой брат просто обожал его. Он ведь появился так поздно, понимаешь, Таня, а они так отчаянно хотели ребенка, они много лет пытались… Я никогда не видела мужчины, так любящего своего сына. И его мать тоже… Мне хочется, чтобы ты это знал, Александр, милый, для них весь мир состоял только в тебе.

Тик-так, тик-так, шесть недель, их просили остаться на каникулы, на Пасху, на Четвертое июля, а может, и на День труда, вообще на все дни, просто остаться.

Но внезапно поздно вечером, когда Александр, устав от игры в снегу с Энтони, задремал в гостиной, а Татьяна перед сном мыла чайные чашки, в кухню вошла тетя Эстер, чтобы помочь ей, и сказала:

– Только не роняй чашки, когда это услышишь. Некий человек по имени Сэм Гулотта, из Министерства иностранных дел, звонил сюда в октябре. Не расстраивайся, сядь. И не беспокойся. Он звонил в октябре и снова звонил сегодня днем, когда вы трое гуляли. Пожалуйста… что я тебе говорю! Не дрожи, не дергайся. Тебе следовало сказать мне что-то, когда ты звонила в сентябре, предупредить меня, что такое может случиться. Это мне помогло бы. Ты должна доверять мне, чтобы я смогла помочь вам. Нет-нет, не извиняйся. Я сказала этому Сэму, что не знаю, где вы. И не знаю, как с вами связаться, вообще ничего не знаю. Вот так и сказала. А тебе говорю, что я и не хочу ничего знать. Не рассказывай. Сэм заявил: чрезвычайно важно, чтобы Александр с ним связался. Я пообещала, что если что-то услышу от вас, то дам ему знать. Но, милая, почему ты мне ничего не говорила? Разве ты не знаешь, что я на твоей стороне, на стороне Александра? А он знает, что Сэм его ищет? Ох… Ладно. Нет-нет, ты права, конечно. У него и так достаточно причин для беспокойства. Кроме того, это же правительство; им понадобились годы просто для того, чтобы выслать ему ветеранский чек. Вряд ли они будут так энергично продолжать. Вскоре все просто забудется. Сама увидишь. Не говори ничего Александру, так лучше. И не плачь. Тише, тише…

– Тетя Эстер! – В кухню вошел Александр. – Что ты сказала Татьяне, почему она плачет?