Книга Летний сад, страница 437 – Полина Саймонс

В три часа дня Ха Сай сказал:

– Внимание, майор Баррингтон! Посмотрите туда! Это может быть та самая?

А ведь у него и бинокля не было!

Все всмотрелись.

Маленькая светлая фигурка появилась из дальней хижины на сваях рядом с рекой и пошла в их сторону, к ряду хижин, что были ближе всего к их стороне горы. На ней были белая шляпа и белое платье. Она была маленькой и хрупкой – ее легко можно было и не заметить. Но она была беременна. Это Александр отметил в первую очередь, что она уже на большом сроке. И ее правый глаз закрывала белая повязка.

– В яблочко, малыш… – проворчал Элкинс.

И правда, в яблочко. Александр не мог отвести взгляда от ее живота. Неся что-то, она прошла по тропе перед охраной, остановилась, постояла несколько мгновений, словно спрашивая разрешения, а потом исчезла в последней хижине в ряду. Американские солдаты ждали. Александр почти не дышал.

Она снова появилась двадцать минут спустя, все так же неся что-то в руках, и не спеша направилась обратно. Через бинокль Александр видел теперь ее правую руку – на ней не хватало двух пальцев. Ему показалось, что она вроде как стала тяжелее, чем когда шла туда, словно вдруг ощутила силу гравитации, давившую не на ее живот, а на ее плечи, прижимавшую ее к земле, от которой она не поднимала взгляда… или не могла поднять.

– Если мы не поспешим, – сказал Элкинс, – она родит прямо у нас на глазах.

Александру хотелось, чтобы ему не нужно было смотреть на нее и делать такие выводы. Он наблюдал, как она шла между рядами хижин к реке и полоскала в воде то, что принесла. Малыш лет двух или трех подбежал к ней. Она окунула его в воду раз-другой. Потом они сели рядом. Они были одни.

Рихтер, Элкинс, Мерсер, Ха Сай молча наблюдали, сидя рядом с Александром.

– Уверен, это не ее малыш, – сказал Рихтер, осторожно посмотрев на Александра. – Наверное, ребенок сестры. Сестра умерла, и она теперь о нем заботится.

После этого все замолчали.

Александр тоже молчал. Он отвернулся от деревни, от девушки, повернулся к ним спиной, прислонился к камню и наконец сказал:

– Рихтер, друг, если я не закурю, я просто сдохну.

Он закрыл глаза.

Но сигареты не было, а несколько часов спустя настала ночь.

Рихтер назначил дежурства. Двое горцев стояли на страже, все остальные спали, кроме Александра. Поселение внизу изменилось. Прозвучал сигнал побудки, загорелись огни, появились люди, входившие и выходившие из хижин, началось движение, активность; все выглядело организованным, и даже охрана периметра проснулась. Их сменили на посту, и несколько женщин (которых теперь появилось множество) принесли им еду и поели вместе с ними. Александр наблюдал за всем через «Старлайт», прибор ночного видения, который называли «зеленым глазом»: он усиливал свет в десять тысяч раз, но и без него было ясно, что в этом местечке, в Кумкау, ночь превратилась в день, а день стал ночью.

Закрепив на винтовке «Старлайт» и глушитель, Александр наклонился над камнями, целясь в стражей периметра. Винтовку он держал уверенно.

– Что это ты затеял? – шепотом спросил Рихтер, проснувшийся для того, чтобы сменить караульных, и подобравшийся к Александру. – Перебить их поштучно? – Он тоже наклонился над камнями, потирая лицо.

– Если скажешь, полковник Рихтер, – ответил Александр. – Я никогда не нарушал приказов старших офицеров. Одного за другим, завтра, пока они спят. Мне на это нужно пятнадцать секунд. Никто и не заметит.