Книга Летний сад, страница 485 – Полина Саймонс

Десяток голосов высказали десять мнений. Татьяна театрально вздохнула и всыпала в тесто чашку кокосовой стружки:

– Вашему дедушке нравится с кокосом, вот я и делаю именно так. Когда будете у себя дома, можете делать как хотите.

Она размешивала тесто, пока не стала готовой овсяная мука, около минуты или немного дольше, а потом сняла кастрюлю с плиты и сразу же ложкой выложила густую массу на фольгу.

– Будут готовы через час.

Вообще-то, она могла говорить хоть по-русски, потому что старшие девочки и подростки и даже их смеющиеся принаряженные матери тут же схватили по шарику, положили на салфетки и моментально съели.

Из парадной столовой донесся пугающий шум. Татьяне робко доложили, что Тристан и Трэвис, десятилетние близнецы Гарри, играли в футбол с двумя старшими братьями, которым следовало бы соображать лучше. Никто не захотел упоминать, что это американский футбол.

Рэйчел и Ребекка, девятнадцатилетние дочери Энтони, второкурсницы Гарварда, громко сплетничали у стола с перемазанными шоколадом губами. Ребекка привезла на День благодарения своего парня – первого у нее, первого для семьи – и теперь громко рассказывала о нем разинувшим рты кузинам неподалеку от Татьяны, словно надеялась, что бабушка все услышит и одобрит.

Друг Ребекки наконец появляется в кухне после игры в баскетбол и осмотра дома и представлен просто как Вашингтон. Он высок, немного неловок, с длинными волосами, немногословен и небрит. Когда он говорит, Татьяна слегка хмурится неодобрительно, заметив серебряную вспышку пирсинга на его языке.

– Бабуля, Вашингтон – математик! – сообщает Ребекка, беря его под руку. – Здорово, да? Бабушка любит математику, ведь так, бабуля? А Вашингтон в ней великолепен!

Татьяна вежливо улыбается Вашингтону, который пытается выглядеть великолепным и невозмутимым. Он улыбается Татьяне в ответ, внимательно всматриваясь в ее лицо, ища что-то, а через десять секунд извиняется и отправляется выпить, не спросив Ребекку, не хочет ли и она того же.

Ребекка, сверкая, как комета, тихо говорит:

– Бабуля, я думаю, он моя первая настоящая любовь. Хотя, вообще-то, в таком возрасте можно ли сказать наверняка? – Она задумчиво смотрит вслед Вашингтону.

– Да, милая, – говорит Татьяна Ребекке. – Когда ты так молода, ты ничего не можешь сказать о любви.

– Бабуля, да ты шутишь, мне это не нравится, – возражает Ребекка, ее шоколадные губы кривятся. – Я собираюсь написать книгу о тебе, и тогда ты об этом пожалеешь!

– Думаю, они продержатся до Рождества, – тихо говорит Татьяна Энтони, только что вошедшему в кухню и прямиком направившемуся к овсяному печенью.

– Так долго? – Он глотает клейкий шарик.

Маленький смуглый мальчик приходит следом за Энтони.

– Пап, – говорит он, – можно мне пойти в дедушкин сарай? Когда я в прошлый раз был здесь, мы делали шахматную доску. Он сказал, я могу ее закончить.

– Не меня спрашивай, Том, – отвечает Энтони. – Спроси дедушку. Хотя, возможно, тебе лучше немного подождать с вопросами. – Положив руку на плечо сына, он поворачивается к своей матери. – Мам, вы все еще собираете кровь для Красного Креста?

– А кому это интересно? – улыбается Татьяна. – Как президент отделения в Финиксе, думаю, я должна это делать. Мы на следующей неделе объявляем сбор. А что, хочешь пожертвовать пинту?