Книга Татьяна и Александр, страница 127 – Полина Саймонс

– Шура, обед! – с притворной жалобой восклицает она.

– Нет, Таня, сначала я.

В избе очень тепло.

Раздев Татьяну, он укладывает ее обнаженной на одеяло и, раздевшись сам, ложится рядом с ней.

– После того как я разберусь с тобой, произойдет одно из двух, – говорит он своим самым вкрадчивым, сексуальным голосом. – (Татьяна не слышит его, она стонет.) – Да, точно, одно из двух. – Он ласкает ее трепещущее тело. – Я собираюсь заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться либо не пообещаешь мне, что ты никогда не будешь больше играть со мной в домино.

Она закрывает глаза, а ее руки тянутся к нему, хватают его.

– Скажу тебе прямо сейчас, – шепчет она. – Я не стану умолять тебя остановиться.

– Сейчас узнаем, – говорит Александр.

Остановись, время! Остановись, время, остановись!

Еще один день прошел… Как-то поздно вечером Татьяна забралась к нему на колени.

– Нет-нет, читай дальше, – устроившись поуютнее, промурлыкала она. – Я замерзла.

Она прижалась к его груди. Заключив ее в объятия, Александр продолжил читать, но до него доходило только каждое десятое слово, потому что она прильнула к нему и ее шелковые волосы щекотали ему шею, скулы и подбородок. Александр прислушивался к ее ровному дыханию. Отложив книгу, он украдкой взглянул на Татьяну. Глаза у нее были закрыты.

Его затопила щемящая нежность. Он сидел, не шевелясь и вдыхая ее запах. Она свернулась у него на груди, словно кошка. Она грела его, а он грел ее. Ему хотелось сильнее прижать Татьяну к себе, но он боялся разбудить ее. В отличие от него, она легко засыпала и просыпалась, и он знал: стоит ей проснуться, как она тут же соскочит с его колен.

Минуты, прозрачные, влажные, прохладные, затаившие дыхание… И время отсчитывало их: тик-так, тик-так – без часов, без боя каждый час, без колокольного звона, но с каждым восходом, с каждым закатом, с убывающей луной оно мчалось вперед, не оглядываясь назад.

Сколько осталось дней? Он не хотел об этом думать. Когда они поженились, у них впереди было двадцать шесть дней, и они говорили: «Мы женаты три дня, пять дней, десять дней». Но теперь Татьяна перестала об этом говорить, а Александр думал: сколько осталось дней?

«Милая Таня, я так счастлив, и все же ни разу за всю жизнь я не был так несчастлив! Сможешь это понять? Ты, летая на крыльях радости, сможешь осознать, какую тяжесть несешь на своих плечах? Нет, ты соткана из паутины, ничто не в состоянии отяготить тебя, даже я. Ты паришь, в то время как я иду ко дну со своими страхами, своей глупостью, своей немыслимой слабостью».

Она чуть вздрогнула и открыла глаза.

– О-о-о… – пробормотала она. – Я уснула?

– Ш-ш-ш, – зашикал он. – Спи.

– Сколько я тут лежу?

– Недолго. Останься, – тихо произнес он. – Останься. Я приподнимусь, а ты опусти голову и ложись на меня. Я буду крепко тебя держать всю ночь.

– А завтра ты не сможешь ходить и у тебя будет болеть спина, – отозвалась она и пощекотала ему шею; они сели. – Ну и что? Будем здесь сидеть или ты собираешься исполнить свой супружеский долг?

– Мы просто будем сидеть.

Она гладила его по шее и целовала, уютно устроившись у него на коленях.

– В чем дело? – прильнув к нему, спросила она. – Ну же, дай мне сделать тебя счастливым.

– Я счастлив.

– Еще счастливее. Ложись! – велела она.