Книга Татьяна и Александр, страница 129 – Полина Саймонс

Александр со смехом закрыл лицо ладонями. Крокодилы могли не знать, кто они такие, но он-то хорошо знал, кто он такой.

– Шура, перестань! Не смейся пока. Моя задача – заставить тебя смеяться до слез. – Татьяна отвела его руки от лица. – Муж говорит жене…

– Прошу, больше не надо.

– Муж говорит жене: «Дорогая, ты слышала, что почтальон поимел всех женщин в деревне, за исключением одной?» А жена восклицает: «О-о, спорим, это та заносчивая Мира из дома номер тридцать!»

Александр рассмеялся:

– Ладно, теперь моя очередь. Зануда – это человек, с которым легче переспать, чем объяснить, почему ты этого не хочешь.

Обняв его, Татьяна сказала:

– А вот моя: «Милый, что ты предпочитаешь – мое красивое тело или мое красивое лицо?»

– Твое чувство юмора, – ответил Александр, так сильно сжав ее в объятиях, что она чуть не задохнулась.

Осталось девять дней, хотелось ему сказать, но он не сказал. Не смог.

Она боролась с большой корзиной мокрого белья у реки, а он сидел на скамейке и курил. Он все утро бродил по лесу, размахивая топором и рубя ветки, словно это давало ему отпущение грехов. Он три часа заготавливал хворост для растопки, поскольку знал, что после его отъезда похолодает. Но он огорчился из-за нее – опять. Ее не было все утро, она помогала старухам с уборкой дома, или с посадкой растений, или черт его знает с чем.

Александр смотрел, как она управляется с мокрыми простынями. Татьяна не могла поднять тяжелую корзину, чтобы отнести ее к веревке. Он смотрел на нее и курил. Наконец она обернулась и, увидев, что он сидит на скамье, удивилась и расстроилась.

– Шура! – с упреком позвала она. – Что ты делаешь? Иди помоги мне. – (Он не сдвинулся с места.) – Шура!

Александр встал и подошел к ней. Не глядя на Татьяну, он схватил корзину одной рукой и поднес ее к веревке, потом опустил на землю и направился к скамейке. Повернувшись, чтобы сесть, он увидел перед собой Татьяну.

– Что? – спросила она. – И что теперь?

– Не говори мне «и что теперь», ладно?

– Что? – повторила она. – Что я сделала не так?

Он хотел ответить, но она закрыла ему рот ладонью и, приблизив свое лицо к его лицу, тихо сказала:

– Остановись. Остановись, прежде чем скажешь что-нибудь, за что придется через минуту извиняться.

Не отнимая ладонь от его рта, она поцеловала его в лоб, потом легонько похлопала по щеке и стала вешать белье, оставив его мучиться угрызениями совести.

Александр пошел в дом и приготовил ей чай. Выйдя, он протянул ей чашку и с виноватым видом сказал:

– Вот, выпей, а я доделаю.

Пока он возился с прищепками, она села на пень. Покончив с бельем, он подошел к ней, секунду смотрел на нее, а потом медленно опустился на колени. Татьяна чуть расставила ноги, чтобы он был ближе к ней.

– Таня… – произнес он сдавленным голосом.

– Ш-ш-ш… – остановила она его. – Не надо ни за что извиняться. Но если тебе, Шура, что-нибудь надо, просто будь…

– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался он. – Почему просто не скажешь, чтобы я не был идиотом? Почему не повысишь голос, не скажешь, чтобы я заткнулся?

– Ты этого хочешь, Александр? – спросила она. – Хочешь, чтобы я поругалась с тобой? У нас осталось мало дней, и ты хочешь, чтобы я с тобой ссорилась?

– Не мало. – Он обнял ее. – Восемь. Скажи, что я могу для тебя сделать? Чего ты от меня ждешь? Хочешь, чтобы я что-нибудь тебе принес? Может, нарубить дров? Разжечь костер? Гоняться за тобой по лесу? Можно я буду носить тебя на руках?