Книга Татьяна и Александр, страница 278 – Полина Саймонс

– К фургону.

– А мы сейчас в этом фургоне?

– Но куда нам идти? – спросила она. – Мы зажаты между рекой и дорогой. Здесь собаки нас точно учуют.

– Да, собаки нас найдут. Ночь ветреная.

– Давай переправимся через реку и пойдем на запад.

– Где ближайшая переправа через реку?

– Забудь о переправе, – ответила она. – Может, есть одна милях в пяти вниз по течению. Давай переправимся здесь. Переплывем реку и пойдем на запад, удаляясь от Берлина, а потом повернем на юг и снова пойдем на восток, к британскому сектору.

– А где американский сектор?

– В южном направлении. Однако все четыре зоны в городе имеют открытые границы, так что чем скорее мы покинем территорию, оккупированную Советами, тем лучше.

– Ты думаешь? – спросил он. – Река не такая уж глубокая, футов восемь.

Она уже разделась до майки и трусов.

– Отлично. Переплывем на другой берег. Пошли.

– Нам нельзя плыть, – сказал он. – Если оружие и боеприпасы намокнут, от них не будет толку, пока не высохнут. – Они на миг замерли, глядя в глаза друг другу. – Забирайся ко мне на спину, – быстро сняв одежду, которую только что надел, сказал Александр. – Я поплыву, а ты понесешь на спине все наши вещи.

Татьяна забралась на спину к Александру. Прижавшись грудью к его голой спине, она испытала мучительное чувство близости и в то же время потери – не временной потери, а постоянной. Не сдержавшись, она застонала, и он, неправильно поняв ее, что-то промычал, и она вцепилась зубами в лямку рюкзака, чтобы не разрыдаться.

С рюкзаками, автоматом и Татьяной на спине Александр вошел в реку и поплыл. По ширине река была вполовину меньше Камы. Он это заметил? Трудно было сказать наверняка, но она точно знала, что ему очень тяжело. Она чувствовала, что он почти тонет. Голова его была над водой, но говорить он не мог. Она слышала лишь его клокочущее дыхание: вдох и выдох в воду. Когда они добрались до другого берега, он несколько минут лежал на земле, тяжело дыша. Она села рядом с ним, сняла со спины поклажу.

– Ты отлично справился, – сказала она. – Тяжело было?

– Не тяжело, просто… – Он вскочил на ноги. – Полгода в камере даром не проходят.

– Ну давай отдохнем. Ложись.

Она дотронулась до его ноги, подняв на него глаза.

– У тебя есть полотенце? Поспешим.

У нее нашлось небольшое полотенце.

– Таня, – быстро вытираясь, сказал он, – ты не понимаешь. Что, ты думаешь, этот поисковый отряд сделает, когда проедет еще пять миль по дороге, остановит фургон Красного Креста и обнаружит, что тебя там нет? Ты думаешь, все будет идти по-прежнему? Твои друзья, не знающие, что надо что-то скрывать, скажут, что недавно ты пересела в кузов фургона. И через сорок секунд отряд направит сюда бронированный автомобиль. Десять солдат, две собаки, десять автоматов, десять пистолетов. А теперь пойдем, пожалуйста. Надо как можно дальше отойти от них. У тебя есть компас, карта?

– Думаешь, они будут конфликтовать с советскими властями?

Какое-то время Александр молчал.

– Не думаю, – наконец сказал он. – Им не нравится предавать огласке свои тайные замыслы. Наверняка они допросят американцев, но не станут возиться с ними. Пошли.

Вытершись полотенцем, они накинули одежду и побежали в лес.

Татьяне казалось, они проблуждали по ночному лесу не один десяток километров. Александр шел впереди, ножом расчищая тропу. Она упорно брела следом. Иногда на открытых участках леса они бежали. Много времени уходило на преодоление густого подлеска. Для освещения пути он на три секунды включал фонарик, часто останавливался и прислушивался, а потом продолжал путь. Ей хотелось передохнуть. Ноги не шли. Замедлив шаг, он спросил: