Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
Александр не спал, а скорее пребывал в полузабытьи, пока Татьяна, опершись на локоть, разглядывала его шрамы. Не желая будить его, она не могла удержаться от прикосновений. Ее до глубины души поразили отметины на его теле. Как может тело вынести все это и все-таки жить – исхудавшее, израненное тело, с расходящимися швами, но все же живое? Она осторожно проводила ладонью по его телу сверху донизу, потом снова возвращалась к рукам, а сама смотрела в его спящее лицо. «Наступает один момент, момент вечности, прежде чем мы узнаем правду друг о друге. Этот простой момент двигает нами по жизни – то, что мы чувствовали на грани нашего будущего, стоя над бездной, прежде чем осознали, что любим. Прежде чем точно осознали, что любим навсегда. Прежде чем умерла Даша, умерла мама, умер Ленинград. Прежде Луги. Прежде божественного Лазарева, когда чудо твоей любви сплавило нас на всю жизнь. Прежде чем все это случилось, мы с тобой гуляли по Летнему саду, и время от времени моя голая рука касалась твоей руки, а иногда ты что-то говорил, и это позволяло мне взглянуть в твое лицо, в твои смеющиеся глаза, заметить твои губы, и я, не тронутая мужчиной, пыталась представить себе, как твои губы прикасаются ко мне. То, что в ленинградскую белую ночь я влюбилась в тебя в Летнем саду, стало моментом, двигающим меня по жизни». Проснувшись, он увидел ее. – Что ты делаешь? – прошептал он. – Сторожу тебя, – прошептала она в ответ. И он закрыл глаза, потянулся к ней и взял ее, почти не просыпаясь, а потом крепко уснул. На следующее утро, на рассвете, пришел фермер доить коров. Они тихо лежали на сеновале, прислушиваясь. После его ухода Татьяна оделась, спустилась по лестнице и надоила молока для себя и Александра в мерную чашку для лекарств. Он спустился с ней, держа в каждой руке по пистолету. Они напились молока. – Господи, таким худым я тебя еще не видела! Выпей еще. – Ты такая пышная, такой я тебя не видел. – Он наклонился к Татьяне, сидевшей на низкой скамейке. – У тебя выросла грудь. – Наверное, это материнство, – пробормотала она, целуя его. – Давай поднимемся наверх, – обняв ее, сказал он. Они поднялись по лестнице, но не успели раздеться, как услышали шум двигателя снаружи. Было семь часов утра. Александр выглянул в небольшое оконце сеновала. Во дворе стоял военный грузовик, и четыре офицера Красной армии разговаривали с фермером. Александр оглянулся на Татьяну. – Кто там? – прошептала она. – Таня, сиди у стены, но далеко не уходи. Приготовь пистолет Р-38 и боеприпасы. – Кто там? – За нами пришли. Вскрикнув, она подкралась к окну: – О боже, их четверо! Что нам делать? Мы в ловушке! – Ш-ш-ш. Возможно, они уедут. Александр приготовил автомат, все три пистолета и «коммандо». Она наблюдала за ними из угла у окна. Фермер разводил руками, пожимал плечами. Солдаты оттесняли его, указывали на дом, на поля и, наконец, на сарай. Фермер посторонился, жестом приглашая их пройти к сараю. – Этот револьвер самовзводный или нет? – Что? – Не важно. – Думаю, самовзводный. Я почти уверена, – пытаясь вспомнить, сказала она. – Ты имеешь в виду, ставится ли он повторно на взвод? Да. Александр лежал на животе за двумя кипами сена. Справа от себя он положил автомат и пистолеты, а «коммандо» в его руках был нацелен на лестницу. Татьяна, держа в трясущихся руках обоймы, сидела у стены сарая позади Александра. |