Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
– Что ж, вы собираетесь вкатить себе дозу пенициллина, майор? – Когда вы уйдете, да. – Я не уйду. Не отступая к стене, Александр покачал головой: – Занимайтесь своим делом. Вы созвали трибунал, на котором будет присутствовать военное командование? Уверен, вас пригласят на заседание и вы услышите, как невиновный человек оправдывает себя в вашей стране. – В вашей стране, майор, – поправил Слонько Александра. – В моей стране, – не шевельнувшись, согласился Александр. Камера была едва два метра в длину и метр в ширину. Он ждал. Он знал, что Слонько не созвал трибунал. У Слонько не было полномочий ни на трибунал, ни на казнь, ни на тщательное расследование. Он хотел получить от Александра признание, хотя всем остальным было наплевать. Александр предполагал, что, поскольку главный свидетель мертв, сам Мехлис мог приказать Слонько освободить Белова: «Мы не можем позволить себе терять хороших людей, у нас нет сведений о его причастности к шпионажу, за исключением показаний погибшего дезертира. И Сталин не издал приказ о казни Белова, и только его приказ я буду выполнять». Но в то же время Слонько не сдавался. Почему? Слонько не мог тронуть его. Александр прошел бы на улице мимо человека вроде Слонько, даже не взглянув на него. Вот как далеко ушел пролетариат. Человек вроде Слонько, всю жизнь партийная ищейка, не имел власти над таким человеком, как Александр, за которым охотился семь лет. Это было вполне правильно в мире Александра, но, очевидно, неправильно в мире Слонько. Александр ждал. Прошло несколько секунд, и он спросил: – Почему бы вам не уйти, товарищ, и не вернуться, когда у вас появится что-нибудь новое? Приведите меня к генералам. Или принесите приказ о моем освобождении. – Майор, вас никогда не освободят, – заявил Слонько. – Я рекомендовал, чтобы вас никогда не освобождали. – Когда умру, буду свободен. – Я не допущу вашей смерти. Ваша мать умерла. Ваш отец умер. Я хочу, чтобы вы прожили жизнь, которую они спланировали для вас, жизнь, ради которой привезли вас сюда. Они оба так заботились о вас, Александр Баррингтон. Оба они говорили мне об этом. Как вы думаете, исполнили вы их мечты? – Не знаю насчет их, но я исполнил мечты моих настоящих родителей, да. Они были простыми крестьянами. Я хорошо продвинулся в Красной армии. Они гордились бы мной. – А мечты вашей жены, майор? Как по-вашему, исполнили вы мечты вашей жены? – Товарищ, я уже просил вас не говорить со мной о моей жене. – Не говорить? Она горела желанием говорить о вас. Когда не была… гм… а иначе… – Товарищ! – Александр сделал шаг к Слонько. – Это в последний раз. Больше такого не будет. – Я не уйду. – Уйдете. Приходите, когда у вас что-нибудь появится. – Я не уйду, майор. Чем больше вы хотите, чтобы я ушел, тем больше мне хочется остаться. – Не сомневаюсь. Но вы все же уйдете. – Александр стоял недвижимо, как статуя, едва дыша. – Майор! Ведь арестован не я. И не моя жена арестована. Я не американец. – Что до последнего, я тоже нет. – Да, вы американец, майор. Ваша жена сказала мне об этом, как только перестала отсасывать у меня. Александр схватил Слонько за горло. Тот не успел даже охнуть. Его голова ударилась о бетонную стену, глаза выпучились, рот открылся. Свободной рукой Александр всадил шприц с десятью гранами морфия в грудь Слонько, прямо в правую камеру его сердца. Потом быстро зажал ладонью рот Слонько, так что тот не смог издать ни звука, даже если бы захотел. |