Книга Татьяна и Александр, страница 75 – Полина Саймонс

По-английски Александр сказал:

– Удивляюсь вам. Не знали разве, с кем имеете дело? – Стиснув зубы, он схватил Слонько за шею, видя, как помутнели его глаза, а потом остекленели, и прошептал: – Это тебе за маму… за отца… и за Татьяну.

Сотрясаясь от судорог, Слонько стал оседать на пол. Александр держал Слонько рукой за горло, пока не расслабились мышцы его шеи и не расширились зрачки, а когда Слонько перестал моргать, Александр отпустил его шею. Дознаватель рухнул на пол, как мешок с камнями. Александр вытащил пустой шприц из груди Слонько, спустил его в канализационный сток, подошел к двери и заорал:

– Охрана! Охрана! С товарищем Слонько что-то случилось!

Вбежал охранник, оглядел камеру, увидел на полу неподвижное тело Слонько и смущенно произнес:

– Что случилось?

– Не знаю, – спокойно ответил Александр. – Я не врач. Но, наверное, надо врача. У товарища мог быть сердечный приступ.

Охранник не знал, бежать ему или остаться, оставить Александра или взять его с собой. Он не знал, запереть дверь или оставить ее открытой. На его испуганном бледном лице было написано такое очевидное замешательство, что Александр с доброй улыбкой сказал:

– Оставь его здесь, а меня возьми с собой. Необязательно запирать камеру. Он никуда не денется.

Охранник с Александром бегом поднялись по лестнице, прошли через школу и вышли на улицу к зданию комендатуры.

– Я даже не знаю, к кому обращаться, – беспомощно произнес охранник.

– Пойдем поговорим с полковником Степановым. Он знает, что делать.

Сказать, что Степанов был удивлен, – все равно что не сказать ничего. К этому моменту охранник так разволновался, что не мог говорить. Он бормотал что-то про Слонько, и что шума не было, и что он выполнял свою работу, стоя у двери, и ничего не услышал. Степанов настойчиво просил его успокоиться, но охранник был не в состоянии выполнять простые приказы. В конце концов Степанову пришлось предложить парню водки, а затем он с озадаченным видом повернулся к Александру.

– Полковник, товарищ Слонько потерял сознание, находясь в моей камере. Охранник, очевидно, отлучился на несколько секунд… – Александр помолчал. – Вероятно, по личному делу. Он боится, что его могут обвинить в халатности при исполнении долга. Однако я из первых рук знаю, что он исполнительный и усердный охранник. Он ничего не смог бы сделать для товарища.

– Господи, Александр! – воскликнул Степанов, вставая и быстро надевая китель. – Ты хочешь сказать, что Слонько мертв?

– Полковник, я не знаю. Я не врач. Хотя, пожалуй, стоит позвать врача.

Нашли медика, который, войдя в камеру, заметно вздрогнул и, даже не щупая пульс Слонько, объявил, что тот мертв. В камере чувствовалась вонь, которой раньше не было. Выходя, все старались не дышать.

– О-о, Александр, – только и произнес Степанов.

– Да, полковник, – отозвался Александр, – похоже, мне адски не везет.

Никто не имел представления, что делать с трупом. Слонько пришел в камеру Александра в два часа ночи. Все прочие крепко спали. Некуда было деть Александра, и он попросил разрешения поспать в приемной Степанова в присутствии охранника. Степанов согласился. Александр улегся на полу. Степанов глянул на дрожавшего в углу охранника, потом перевел взгляд на Александра.

– Майор, что, черт возьми, происходит?! – присев рядом с ним, шепотом спросил Степанов.