Книга Леди с дурной репутацией, страница 112 – Тереза Ромейн

И поцелуев восхитительной женщины.

Он не хотел! Это было нечестно по отношению к отцу и уж точно нечестно по отношению к самому себе. Даже если ему никогда не удастся завоевать сердце Кассандры, он все равно станет гораздо лучше. Процесс стоит усилий, точно так же как упражнения в стрельбе из лука на заднем дворе.

Вслух Джордж решительно произнес:

— Я намерен довести дело тонтины до конца, а потом опять буду жить отдельно.

Пусть это было сказано под влиянием момента, но зато искренне, по крайней мере ощущалось как правда. И от него зависит, будет ли это действительно таковым.

Мать слабо улыбнулась:

— Чем будешь заниматься кроме этого? Опять проводить эксперименты со своей камерой?

— С камерой-обскурой, матушка. Камера — это помещение, а не устройство.

— Ты же понял, что я имела в виду.

— Да-да. Пожалуй, чем короче, тем проще. Пусть будет камера. Да, я буду работать с камерой.

Очень многое ему хотелось оставить на память, зафиксировать на бумаге, и не только облик Лили, который скрывался во времени, но и лицо матери, когда оно было молодым и свежим, когда ей было не все равно, что ее окружает, до того, как годы, заботы и опиум заключили ее в раковину.

И тогда он закончил свой ответ:

— А еще я напишу отцовскому управляющему в Беркшире. Пришло время научиться управлять поместьем, так как отцу до этого нет дела. Пришло время заставить их работать лучше.

Но первое, что надо сделать, это съехать из Ардмор-хауса, снять номер в гостинице, и прямо сегодня, а через несколько дней или недель, если потребуется, подыскать какую-нибудь приличную квартирку.

Джордж посмотрел на кольцо, золото с изумрудом, лежавшее на столе, и обернулся к матери:

— Мне больше не хочется оставаться здесь. Тебе придется рассчитывать на свои силы.

Но ее уже не было здесь — унесло прочь. Он понимал, что она сейчас там, где ей хорошо и комфортно.

Выходя из комнаты, Джордж чуть не сбил с ног горничную матери.

— Прошу прощения, милорд. Вы навещали ее светлость? — задыхаясь, спросила Гатисс. Одна ее рука была прижата к боку, словно там у нее закололо, а в другой был зажат знакомый пузырек с аптекарской наклейкой.

Джордж сказал ей, где оставил кольцо, и добавил:

— Герцогиня предупредила, что вы скоро вернетесь, к приему дозы.

— Я как раз за этим и ходила, — Гатисс подняла руку с пузырьком. — Мне казалось, что в гардеробной есть еще один пузырек, но он оказался пустым. — Спокойное лицо горничной нахмурилось. — Вы простите мне откровенность, милорд?

— Разумеется.

— Мне кажется, ваша матушка принимает настойки больше, чем требуется.

Джордж чуть не рассмеялся в ответ на столь очевидное заявление, хоть тут и было не до смеха.

— Да, Гатисс, полностью с вами согласен. Как бы убедить ее остановиться? Мне никогда не удавалось это сделать, потому что она сама не желает останавливаться.

— О да. Ее светлость всегда поступает так, как ей хочется.

— Давайте сделаем вот что, — решил Джордж. — Когда я съеду отсюда, то нанесу ей визит — не просто заскочу выпить чаю и выразить почтение, а настоящий визит, как полагается. Как вы думаете, это пойдет ей на пользу?

— Это как вам угодно, милорд, только проблема в том, что ее светлость не знает, какой день сегодня или который час.

— Мне это известно.

Джордж спустился на первый этаж и постучал в дверь отцовского кабинета. Вместо лая, который должен был раздаться после его стука, из-за двери послышалось рычание. Когда раздалось ворчание герцога — этакий человеческий эквивалент собачьего рычания, — Джордж зашел в комнату. В этот раз он и не подумал поприветствовать картежников на картине.