Книга Невестам положено плакать, страница 12 – Александра Довгулёва

— Ты вернулась быстро, — сказала Онора, когда она переступила порог её комнаты.

Не смотря на то, что большая часть ирландцев уже отправились домой, ко двору Эгга, Онора прибывала в хорошем настроении. Будущий муж не докучал ей излишним вниманием, за вечерней трапезой он говорил с ней с почтением и обходительностью. Слуги, придворные и другие жители крепости не позволяли себе лишнего взгляда в сторону ирландской невесты короля. Приподнятому расположению духа способствовали и дорогие подарки, которые преподносил король и лорды соседних земель в честь помолвки. Та должна была состояться в христианской церкви, после чего начнётся основная подготовка к свадьбе, назначенная на середину первого летнего месяца.

Онора не принимала участия ни в чём, что не касалось её напрямую. Всё, что касалось предстоящих обрядов, проводов невесты, отбытия воинов Эгга, присутствие которых весьма волновало местных — всё это обсуждалось с лордом Хойтом. Тот представлял короля Ирландии при дворе Тибальда, он же вкладывал руку его дочери в крепкую ладонь жениха. Наделённый в равной степени и даром красноречия, и поэзии, Хойт славился тем, что мог договориться с кем угодно и о чём угодно. Он останется при дворе Тибальда вплоть до свадьбы, а после так же отбудет на Родину с малой свитой, чтобы засведетельствовать: все договорённости соблюдены в точности, а обряды, как и старые, так и новые, завершены должным образом.

Онора недолюбливала Хойта. Она никогда не говорила Гленне об этом прямо, но девушка знавшая принцессу с детства, была в этом уверена. Благодаря свои талантам, лорд возвысился при дворе её отца и часто говорили, будто бы он взял то, что имел колдовством. На деле же, за Хойтом стоял небольшой, но стремительно богатеющий род. Залежи серебра на его землях делали его ценным союзником, но и несли угрозу: не сулят ли они лорду слишком много власти?

В неприязни принцессы к Хойту, как и в том, что именно его отправили распоряжаться приготовлениями к свадьбе, не было ничего неожиданного. Ко всему прочему, когда-то именно Хойта прочили в женихи подрастающей Оноре и тот, возгордившись, позволял себе в отношении принцессы много такого, за что иного били бы палками в назидание остальным.

Девушка заканчивала завтракать. От тёплого вина, разбавленного колодезной водой, её губы алели ещё ярче. Гленне полагалось прислуживать за столом госпожи, но отправила её с поручением, предпочтя есть в одиночестве. Служанке принцессы так же полагались остатки её трапезы в качестве пищи: угощений для госпожи всегда приносили больше, чем нужно и Онора никогда не оставаясь голодной. Да и хлеб, что ела будущая королева был не в пример лучше того, которым трапезничали слуги.

— Ешь быстрее, — велела Онора, уступая место служанке.

Гленна ничего не ела с утра, только и успела умыться наскоро. Ела она и впрямь быстро. Так было всегда, независимо от того, что приказывала принцесса.

Та же даже не смотрела в её сторону. Она что-то искала в шкатулке, где обычно хранила украшения. От Гленны не укрылось то, что вытащила она оттуда вовсе не заколку, а маленький, свёрнутый в трубочку кусочек пергамента.

«Неужели письмо?», — подумала она.

Кому, интересно, оно предназначалось? Девушка уже приготовилась к тому, что её отправят с новым поручением прежде, чем она допьёт остатки остывающего вина, но вместо этого Онора спрятала письмо за отворот рукава.