Книга На краю любви, страница 116 – Елена Арсеньева

Очевидно, эта весть сделала хозяйку добрей к ночным посетителям, потому что она вдруг сказала:

– Вы вот что, вы шибко не горюйте. Небось Пашенька со своей зазнобой вновь повстречался, вот и забыл про все на свете.

– С какой зазнобой? – хором спросили Леха и Ася.

– Да была у него какая-то – годика этак четыре или три тому назад, теперь и не скажу доподлинно. Уж он ума из-за нее решился, вот вам крест. По ночам бегал к тому дому, где она снимала жилье, а я Вассу Перфильевну, хозяйку, знаю, так она сказывала: Мавра-де, ну, так ее звали, ту девицу, очень сурова в обиходе, себя блюдет, Пашеньку близко не подпускает, а чтобы ночью ему дверь отворить – ни-ни, даже думать об этом не моги. Пашенька, сказывала, как придет на вечерней заре, так до утренней и блондит вокруг дома, так и блондит! А потом девка та возьми да исчезни, будто и не было ее. Ну, Пашенька тогда с горя заливал горло винищем, ох, заливал! Я уж думала его вон погнать, хоть и привыкла к нему, как к родному сыну, и человек он приветливый да обходительный. Насилу образумился. Но как-то раз проговорился: мол, ежели бы эта его… по имени он ее не называл при мне, только знай твердил: королева моя Кесарийская да королева.

– Какая, говорите, королева?! – изумился Леха.

– Кесарийская, во как выдумал Пашенька! Говорю же, совсем от нее ума решился. И, помню, как-то обмолвился, дескать, кабы эта королева воротилась да поманила его хоть мизинчиком, все бы бросил и к ней помчался. К ее ногам припал бы, во как он сказал!

Хозяйка стыдливо хихикнула.

– А где, где она жила, эта королева? – воскликнул Леха.

– Да тут неподалеку, за углом, направо, в двух шагах – в самом начале Малой Солдатской. Домишко такой ладненький, с петушком на крыше, позади садик, спереди палисад. Что, хотите туда сбегать? Зря пробегаете! Я ж говорю, я с Перфильевной знакома, к ней, конечно, первым же делом понеслась, когда Пашенька ночевать не пришел. Нет, Мавра туда не возвращалась. Перфильевна-то нянькой ее некогда была, потом замуж за нижградского купчика вышла, он ее сюда и увез из деревни. А девку-то эту Перфильевна по-прежнему любила, ну и поселила у себя. И сейчас Мавра, конечно, воротилась бы именно к ней. Но, знать, ошиблась я, не у нее Пашенька обретается…

– Выходит, не у нее, – уныло согласился Леха. – Ну, спасибо вам, мы уж пойдем.

– Идите, милые, идите! – Хозяйка зевнула, перекрестила рот и попросила: – Вы уж, деточки, если про Пашеньку что разузнаете, мне обскажите, Христа ради. Он же мне как родной!

– Обязательно, – кивнула Ася. – И вы тоже нам сообщите, если что станет известно.

На том и простились.

– Вот так история, – сказала Ася, улыбнувшись. – Вот так Поль!

– А ты чего веселишься? – с удивлением глянул Леха. – Рада, что ли?

– Рада! – искренне ответила Ася. – Рада, что хоть какой-то след Поля мы нашли, это раз, а два – что все те слова, которые он мне говорил, – это просто так, туман сердечный, это просто от тоски по той, другой. По королеве его! И мне не за что себя винить. Я хоть спать спокойно буду.

– А про Поля мы так ничего и не узнали, – проворчал Леха. – Может, конечно, он к утру объявится, ну а нет, так спросим о нем у гадалки. Мы же идем туда завтра, то есть уже сегодня? – вгляделся он в лицо Аси, почти неразличимое в темноте.