Онлайн книга «На краю любви»
|
А Марфа на смех ее подняла: мол, в тех сундуках небось одно старье заплесневелое, вонючее да молью траченное. Антонида обиделась на эти слова: она постоянно вещи в сундуке перебирала да проветривала, а потом со вздохом сообщила, что все добро старой барыни пропало бесследно. И сердито добавила: «Небось продали, когда зубы на полку клали. Либо актеркам свез наш-то любитель…» Ох как зыркнула на нее тогда Марфа! Ох как виновато засуетилась Антонида! – Что за чушь?! – завопил Бурбон. – Суть водевиля в том, что Лиза жалуется на скупость мужа! Она одета почти бедно! Весь смысл пропадет, если она вдруг вырядится, как настоящая маркиза! – Что за ерунда! – вскричала Маркизова, однако ее перебил голос Кукушечкина, который незаметно вошел в зал: – Если вы возражаете, мадам, я найду на эту роль менее строптивую актрису, которая не испортит сути водевиля, как выразился господин Бурбон, пардон, Баранов. Конечно, мне будет очень жаль, ибо вы чудесно справляетесь с ролью, однако… Боярская немедленно шагнула вперед. Глаза ее вспыхнули жадным огнем. – А господин Федорченко… – начала было запальчиво Маркизова, подбочась, но Кукушечкин снова перебил ее: – Советую не козырять тут мне этим господином. Не то я поищу вам замену и на все прочие роли! Боярская сделала еще один шаг вперед, и тогда Маркизова смирилась: – Хорошо! Я готова одеться почти как нищенка, только бы не испортить суть водевиля! Кукушечкин снисходительно кивнул и величественно удалился. Боярская отступила, ломая от злости пальцы и оглядываясь с такой ненавистью, как будто все присутствующие были виновны в том, что ей не досталась желанная роль. Ася, впрочем, не слышала почти ни слова из этой перепалки. Она думала о другом… – Аня, что с тобой? – внезапно проник в сознание голос Хромонога, и Ася наконец выплыла из глубины страшных воспоминаний и уставилась на его встревоженное лицо. – Что с ней? – взвизгнула госпожа Боярская, радуясь возможности устроить скандал. – Да небось и она беременная, как Манька была. Помните, как та постоянно в обмороки брякалась? Щас и эта брякнется. Ася схватилась за сердце. Однако не навет Боярской заставил ее задохнуться, а ужасная догадка! Вот куда, значит, свез роскошные наряды своей бабки Никита, этот самый любитель актерок, особенно одной из них! К ней, к Манефе Сергевне, носившей здесь имя Марго, и свез. А потом, когда забрал ее из театра, все эти роскошные платья оставил. Что ему платья старые? Для него и жизни человеческие не имели никакой ценности, до такой степени околдовала его Марфа, Маня, Манефа Сергевна… Тем временем Боярская продолжала: – Манька почему ушла? Потому что забрюхатела и подалась к своему любовнику. Ей с тех пор платья не нужны стали. А к слову сказать, какая она, к лешему, Марго? Она Манька, самая настоящая Манька! А себя Марго называла, уродина коротконогая! – Она была очаровательна, – мечтательно вздохнул Поль. – Я играл с ней недолго – сначала в Публичном театре, потом здесь – но с первого взгляда понял, что она могла бы стать великой актрисой. Помню, в «Макбете» она играла одну из ведьм, это была крошечная роль, но мурашки бежали по спине, когда Марго в первом акте мрачно восклицала: – Лягушка квакнула! Идем, идем! Добру быть злом, а злу добром! Сквозь болотный пар, сквозь тумана дым Летим, летим![87] |