Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
В надежде зажить своим домом молодые, недолго думая, отправились в путь. Перед этим Василий простился с сестрами – Марией Николаевной и младшей Варюшкой. Та надулась от обиды, что ее не берут в путешествие: начитавшись новелл Джека Лондона о приключениях золотоискателей, она мечтала, чтобы Василий взял ее с собой. Средний братишка Ксенофонт тоже собирался из дому: вольнодумного дурня уволили с завода за участие в стачке, после чего он попал под наблюдение полиции. Пришлось срочно отправлять его подальше от столицы, к родственникам в Кинешемский уезд Костромской губернии (под Костромой у ребят несчитано было родных). * * * По Транссибу с неделю теснились в душном вагоне. Измучились и запаршивели, помыться было негде. Выгрузившись с пожитками в Иркутске, они перебрались на подводы и по изматывающей жаре, сквозь тучи вездесущих оводов и мошки, долго тащились в Жигалово. Телеги были перегружены вещами и людьми: прибыло под тысячу искателей лучшей доли. Затем из Жигалово добирались до приисков в городе Бодайбо на притоке Лены. Времени на бивак с полноценным отдыхом не предоставлялось. На коротком привале пили сырую воду прямо из реки. Отшелушивая скорлупу предусмотрительно купленных на иркутском вокзале вареных яиц, Василий Николаич исподлобья хмуро озирался на сопровождавший конвой. – Смотри, Вась, точно каторжников везут, – прошептала ему супруга Глаша, поддев локтем. – Не распускайте язык, Глафира Артемьевна, – остерег ее тот. Василий и сам уже сообразил, что их ожидают непростые испытания; но все еще не терял надежды на лучшее. Да и мужское самолюбие не давало признать, что потащил жену на тяготы. Добравшись до городка, Чернышовы совсем пали духом: в бараках теснота, спертый воздух, грязь. Их определили в комнату, где, кроме них, жило еще пять мужиков, с щетиной на угрюмых лицах. У дальней стенки спал чахоточный, тело которого ночами сотрясалось от кашля и резкого, удушающего сипения. Непрерывный кашель сопровождался храпом изнуренных рабочих. Болящего не брали в больницу: свободных коек там не было. Он угасал на глазах соседей и меньше чем через месяц отошел в мир иной, навстречу лучезарным созданиям, перенесшим страдальца в лучшую обитель. Суровые мужики оказались бывшими крестьянами. В деревнях они были безземельными – на их долю не хватило наделов. Пришлось ехать на прииски. Тяжкий труд в шахтах, вырытых в вечной мерзлоте, быстро стер с их лиц румянец, прогнал беспечность молодости. По решению смотрителя, их нередко ставили на две 8-часовых смены подряд. Пока одна смена надрывалась в шахте, соседи по бараку пытались обрести обманное утешение в обрывочном, неспокойном сне. Василию с женой, как семейной паре, выделили отдельную кровать, отгороженную полотняной ширмой. Василий пошел оформляться к смотрителю – вышел потерянный. – Что, Васенька? – Метнулась к нему растревоженная жена. – Зарплату обрушили сразу на треть. Везде обманули, пакостники. – Может, вернемся? – Куда и как, Глаша? С Путиловского уволился, деньги истратили на сборы и дорогу… – И как же теперь? Василий злобно блеснул глазами: – Окружили, не выскочить… Вернемся. Вот только деньги на дорогу заработаю. Хуже, чем здесь, в Питере не будет. * * * – Ксентий, не стыдно тебе? Месяц шляешься без дела? Почто приехал в Бонячки, раз лодырничать горазд? |