Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
– «Болячки» ваше захолустье, а не Бонячки. Окраина вселенной. Ни кинематографа, ни променадов, ни интересных людей. – У нас здесь рабочий все люд, семейный. Нам разгуливать не с руки. А ты на прошлой неделе, говорят, с политическими якшался? Брось: не доведут до добра. – Отсталые вы, дядь Шур. Несознательные. Для вас же стараюсь – для всеобщей лучшей доли. – А кто тебя просит? У нас все ладом. За себя отвечай, раб Божий Ксенофонт. Не с добром ты приехал. Не будь родней, не возились бы – враз обратно отправили. Только за сиротство да память бати Николай Николаича разгильдяйство твое терпим. Пока терпим. Строптивец Ксенька пожал плечами, но на ткацкую фабрику потащился. Устроиться туда было непросто: таковых охотничков, что алтын пучок в базарный день, было много. Помог дядя Шура, уважаемый мастер отбельно-красильного цеха, попросил за родственника-обормота. Сразу по зачислении на фабрику парню бесплатно выделили отдельную койку в рабочей казарме – и он съехал от теть Мани с дядь Шурой. Жаловаться Ксеньке не приходилось: светлое помещение казармы с хорошей вентиляцией и высоким потолком было опрятным и к тому же прекрасно отапливалось. * * * – Васенька, как же ты с мокрыми ногами всю смену? Ноги погубишь. – Глафира, вы в своем уме, матушка? Будто у меня вольный выбор. Насосов в штольне нет – стало быть, по колено в воде. – Господи, а зимой-то что будет? – Что будет, то и будет, а тебе хватит причитать, – оборвал жену Василий Николаич, который в последнее время стал особенно раздражителен и зол. И было отчего. Половину первой зарплаты выдали талонами – отовариваться только в лавке «Лензото», а уж там ломили цену – не напасешься. Нужным скарбом не обзавестись: счеты, коптильни, чертова куча гребней, цветочные горшки приисковым рабочим были вовсе ни к чему. Но другие товары распродали, а срок талонов истекал в этом месяце. Пришлось брать, что дадут. Думал поехать продать что-нибудь из ненужного в Жигалово – не тут-то было: телеги тоже предоставляла компания и за проезд драла втридорога. А вчера управляющий вызвал жену: – Поди на мыловарню. – Зарплата больно грошовая, Яков Онуфриевич, – отвечала Глафира, – а мне и постираться, и сготовить, и обшиться, и дровец просушить, и так дальше. – Слыхал, на сторону жить перебираетесь – да ведь им ползарплаты мужниной отдай, на жизнь что останется? А на мыловарне людей не хватает. А не то убирайся с приисков. Скажу управляющему, так разрешение отзовет. Здесь бабам не место. «Обложили, как волка, со всех сторон обложили», – распалял себя Василий. Он не то что брат Ксеня – всегда сторонился смутьянов, забастовок не одобрял, не совался на демонстрации. Но теперь давала себя знать накопившаяся обида – пузырилась гневом, стремясь выплеснуться наружу. * * * «Товарищество мануфактур Иван Коновалов с сыном» славилось на всю Россию отлично устроенным рабочим бытом и прогрессивными нововведениями на производстве[20]. Розовощекий франт Ксенофонт Николаевич наел себе загривок, раздался в плечах, поплотнел торсом, приоделся и остепенился. Он напропалую обихаживал прядильщицу Настасью Никитишну Смирнову, точно списанную с лубочных образов статных русских красавиц. Уже подумывали о свадьбе на Красную Горку, благо «Товарищество» предоставляло работникам дома под заселение, с рассрочкой выплаты на двенадцать лет. При производстве давно были открыты бесплатные ясли, больница с родильным приютом, баня и читальня. Владелец «Товарищества», промышленник Александр Иванович Коновалов, обещался лично приехать, чтобы поздравить молодых; те ожидали богатого подарка. |