Онлайн книга «Царствуй во мне»
|
– Ну что ж, здравое зерно, пожалуй… Впрочем, нет. Извини, мне трудно принять. Я слишком далек от всего этого. – Вот в том-то и дело. И так большинство из нас скажет. Оттого-то наш крах и неизбежен. Духовные законы никто не отменял. Они не видны глазу, как незримы токи электричества, но это не отменяет неизбежности их действия. * * * Валерий Валерьянович искал забвения: слишком резко все навалилось. Ночные потные кошмары страшных видений: ружейная трескотня, пушечный рокот, взрывающий мозг, покинувшие этот мир товарищи с восковым взглядом, вопящие с распоротым животом, человеческие ошметки в остатках замызганного тряпья; растерзанные горем семьи; вытряхивающее душу одиночество; беспомощность перед ошибками Ставки; потрясение от встречи с беспечной и блудливой столицей; нелады в семье. Не вполне ясно, каким образом так сложилось, что путь его обратился в сторону от Божией помощи. Валерий строго судил безумцев за поведение, в условиях войны приравненное в его глазах к предательству. И, как водится, вслед за осуждением других и сам впал в тот же грех. Пьяный вдребезги, Шевцов выбрался на ресторанную террасу: звездный дождь роился в глазах растревоженным ульем, впрочем, можно ли доверять органам восприятия, когда и пол под тобой пляшет неукрощенной лошадью? Представленная ему накануне узкозубая, сивоглазая дама, сосредоточенная всей своей сущностью в глубоком пикантном декольте, вышла следом, запинаясь от кокаинового восторга, и задышала сведенными от желания губами в бритый затылок: – Лерчик… Не пора ли отдохнуть? Шевцов развернулся и принялся терзать ее поцелуями. Потом поднял на руки и снес к тарантасу: – К тебе сейчас… Двигай, милейший. Наутро выбрался в дремотный дворовый переулок. Удовольствия не было: остались лишь смутные воспоминания и трескучая головная боль. Какое-то неприкаянное, сиротливое состояние. В этакое непотребство угораздило. Вспомнилась целомудренная Илона. Вот бы ему такую чистую и верную супругу. Что о несбыточном мечтать: его крест всегда с ним. Счастье – не для него. * * * Как человека образованного и благонадежного, Бориса Афанасьевича Емельянова, поручика в отставке, бывшего любовника Лерочки Шевцовой, с распростертыми объятиями приняли в Отделение по охранению общественной безопасности департамента полиции Санкт-Петербурга. Попасть филером в охранку, ведающую политическим сыском, в сущности, и было его настоящей партийной задачей. По замыслу террористов, Борису Афанасьичу следовало выдавать знакомых ему агентов охранки и информаторов, оповещать об облавах, докладывать о запланированных перемещениях жандармской полиции, нацеленных на срыв политических выступлений. К сведениям о внедрении новых агентов он, увы, доступа не имел. Выручало то, что предостаточно информаторов не гнушались получать вознаграждение с обеих сторон. В феврале 1916-го было совершено покушение на чиновника Российских железных дорог Филимона Александровича Ивашина. Исполнителем приговора террористической организации выступил агент охранки, господин Емельянов. Вполне успешно. Парадоксальным образом, Борису Афанасьевичу объявили благодарность в жандармерии – за личный риск, проявленный при внедрении в подпольную группу эсеров-отзовистов. Министр внутренних дел господин Хвостов учинил в корпусе жандармерии настоящий допрос: |