Книга Царствуй во мне, страница 73 – Наталья Ратобор

Ее девчоночье жизнелюбие и сердечная прямота, в сочетании с удивительной неуязвимостью для пошлости, заставляли Шевцова повторять про себя любимые с училища строки:

И то уже было поразительным, что в безнадежно угрюмом Шевцове заново пробудилась доброжелательное отношение к миру. Судя по всему, Варе невольно удалось тронуть Валерия Валериановича. Чудесная девочка, словно противостоящая запредельным мерзостям войны, просияла ему солнышком из отрадного детства.

Валерия Валерьяновича вскоре выписали. Варя передала ему эту новость с грустью на лице. Даже всплакнула у постели. Шевцов с фальшивым оптимизмом уговаривал ее не печалиться: в сущности, он не знал, что сказать. Сам он был несказанно рад освобождению.

В отсутствие персонала раненые зачитывали до дыр один и тот же номер газеты да обменивались непристойными сплетнями, развеивая тягучую скуку. Досталось от зубоскалов и господину Шевцову, утешавшему Варвару. Не реагируя на перченое словцо, Шевцов собирал немногочисленные пожитки, мысленно уже находясь в части. Загостился. Пора и честь знать.

Варенька тем временем, сдерживая слезы, бродила по госпитальным коридорам, не умея скрыть того, что творилось в душе:

Казалось, каждый встречный догадывался о ее горе. Сестры посматривали с любопытством: кто мимоходом, кто подольше – жалостливо; фельдшеры улыбались; раненые отводили взгляд.

* * *

В день выписки Шевцова приунывшая Варюша напросилась к нему в провожатые. Валерий Валерьянович не стал возражать. В полукилометре от лазарета, на дорожной развилке у досуха выпитого зноем ручья, Шевцов наконец тактично предложил проститься. Варя, зарумянившись до цвета зрелой арбузной мякоти, поднялась на цыпочки, решившись приложиться губами к подкопченной скуле. Шевцов улыбнулся, дурашливо ухватившись за щеку:

– Ну вот. Теперь три дня мыться-бриться не стану!

Потом потянулся в карман – надел на Варин натруженный пальчик колкое колечко, скрученное из сухой тростинки, и промолвил, шутя:

– Это тебе, солнцеликая. Смотри береги. Вырастешь – замуж возьму.

Варя распахнула доверчивые глаза.

Шевцов от души рассмеялся и легко приобнял ее. Потом поднял чемодан и зашагал к ожидавшей его подводе.

В июле 1915-го разжалованный в прапорщики господин Томшин вновь отражал нападение противника на старую российско-польскую крепость Осовец.

24 июля по воздуху поплыла в сторону русских передовых позиций странная муть, подгоняемая попутным ветром. Германские человеколюбцы выпустили из 30 газобаллонных батарей хлорный отравляющий газ. И только русское туманное утро с парящей над рекою сыростью помогало своим, задерживая распространение ядовитого дымчатого киселя.

Защитники ближайших первых и вторых линий Сосненских позиций погибли практически сразу. В 12-ой роте центрального редута осталось в живых не более 40 человек. Немногим лучше было положение и в правофланговом редуте Белогронды, где из трех рот едва выжили 60 человек. И будто недостаточно этой напасти – тут же начался заградительный огонь, заслоняя наступавших следом немцев.