Книга Бандит Ноубл Солт, страница 105 – Эми Хармон

– Но где Огастес? – Джейн обеспокоенно огляделась.

– С ним все в порядке. Может, Гарри с Ваном учат его играть в карты, но, зная Гаса, я уверен, что он их обчистит.

Она усмехнулась, но ему было не до смеха. Он хотел как можно скорее убраться из «Плазы». Ему казалось, что стены смыкаются, загоняя их в западню.

Эмма Харви, сестра Гарри, действительно владела большим и красивым домом на океанском побережье в Нью-Джерси и действительно сдавала внаем комнаты, но одну из них только что занял доктор из Коннектикута, прибывший в Нью-Йорк с лекцией, а в другой жили Ван и Гарри, так что на долю Бутча, Джейн и Огастеса осталась всего одна комната.

– Места там много, а мальчик с удобством поспит на диване. При комнате есть своя ванная и все, что нужно, а я буду кормить вас три раза в день и стирать вам белье.

Ноублу и Джейн предстояло спать в одной постели, но оба так устали, что им не было до этого дела, и они даже не стали это обсуждать. За время путешествия на «Адриатике» они привыкли все время быть рядом, к тому же теперь они были женаты. Взвесив все эти доводы, они приготовились ко сну, улеглись на кровать, каждый со своей стороны, и повернулись друг к другу спиной.

Огастес еще немного поболтал, лежа на диване, радуясь и новому месту, и в особенности близости Ноубла, но посреди стихотворения, посвященного Строптивому Гарри и Рипу ван Винклю, сладко зевнул и, не окончив свое сочинение, мгновенно уснул. Уже вскоре от его храпа тихонько закачались подвески на хрустальной люстре.

Джейн поднялась, повернула Огастеса на бок, и храп превратился в тихое урчание.

Ложась обратно в постель, она совершила ошибку. Прежде чем забраться под одеяло, она встретилась взглядом с мужчиной, лежавшим с ней рядом.

– Отчего глаза у вас голубые даже в темноте? – прошептала она.

– Какого же им быть цвета?

– Серого, белого или черного. Как все вокруг.

– Мама всегда много говорила про мои глаза. Наверное, они напоминали ей о ее семье. О той, что была у нее, прежде чем она завела всех нас.

– Что с ней случилось?

– Она умерла в пятом году. Умерла во сне. Говорят, у нее сердце не выдержало.

– Вам ее не хватает?

– Каждый миг. Это словно незаживающая рана.

Она тяжело вздохнула:

– Как мило.

– Ну конечно. Обожаю незаживающие раны, – заметил он.

Она повернулась к нему:

– Я не об этом. Я никогда в жизни никого не любила так сильно, чтобы тосковать, когда этого человека не станет. Как мило, что вы так сильно ее любили.

– Забавная вы девчонка, Джейн Бут.

– Я не девчонка. И уж точно не забавная. Я брюзга. Такая же, как Сандэнс. Я полностью понимаю его. Я поняла его целиком в тот самый миг, когда он раскрыл рот. Жаль, но мы с ним не уживемся. Мы слишком похожи. Думаю, и с Ваном я тоже не уживусь. Он привык прокладывать себе дорогу своим обаянием, а я терпеть не могу притворство. Я слишком долго жила в мире тщательно просчитанных жестов и полного отсутствия сути. И поэтому вы мне так нравитесь.

– Я вам нравлюсь? – В его голосе звучало неподдельное удовольствие.

Ей нравилось его лицо. Его руки, его запах. Нравилось, как он двигался, целенаправленно, но размеренно, словно у него было достаточно времени, но и терять это время он не хотел. Его темные волосы подернула седина, борода тоже чуть серебрилась, правда еще меньше, чем волосы, и это ей тоже нравилось.