Книга Бандит Ноубл Солт, страница 142 – Эми Хармон

– Я буду осторожен, – шепнул он, наклоняясь к ней, и снова поцеловал, едва касаясь губами ее вспухшего рта.

Но она так сильно его любила. И оттого, что кожу саднило, она лишь острее чувствовала, как безгранична ее любовь. И как ей нравится его целовать.

Не успев опомниться, она уже снова обхватила его руками, ногами, накрыла ковром своих волос, и он перенес ее обратно на постель, и они вновь отдались на волю трепетных, исступленных ласк, пока где-то внизу не хлопнула дверь и из Эмминой кухни до них не донесся запах завтрака.

Он откатился от нее, разом возвращая и ее, и себя обратно к реальности. Соскользнул с кровати на пол, натянул брюки, заправил в них нательную рубашку и щелкнул подтяжками:

– Я проверю нашего мальчонку, хотя Эмма здорово привязала его к себе своими харчами. И газету принесу. Посмотрим, что нас сегодня ждет. А потом нам надо успеть на поезд.

При упоминании о газете в животе у нее снова затянулся тугой узел, а кожу на лице стало саднить. Они ждали статей, о которых их предупредил мистер Хьюго, но пока в газетах ничего такого не появлялось.

– Харчами? – переспросила она.

– Едой, моя изысканная английская жена.

Ей нравилось, как он называл ее женой.

– Ноубл?

– Да, голубка?

– Я правда люблю вас, – поспешно призналась она.

– Вам не нужно говорить мне об этом, – тихо произнес он. – Я сказал вам… вы ничего мне не должны.

– Вы не понимаете, что сделали для меня, Роберт Лерой Паркер.

Он помотал головой, отказываясь от этого имени, как делал всякий раз, когда она так его называла, – как будто все казалось ему неправильным и каждое имя, которое она на него примеряла, было плохо подогнанным пиджаком, тянувшим в плечах и ограничивавшим свободу движений.

– Нет, не качайте головой, – потребовала она.

Он тут же прекратил.

– Посмотрите на меня, прошу.

Он взглянул на нее. Глаза его сверкали так ярко, что она поняла: он изо всех сил борется со своими чувствами.

– Вы дали мне то, чего у меня никогда прежде не было.

Он понурился.

– Вы любите меня. Не знаю почему. Не понимаю, отчего мне так повезло.

Он снова поморщился, и тогда она приблизилась к нему, обхватила его лицо руками:

– Огастес доказал мне – и продолжает доказывать каждый день, – что то, кем мы являемся, мало связано с обстоятельствами нашего рождения. Я не устаю этому удивляться. А еще есть вы.

– А еще есть я.

– Я давно перестала отделять грусть от радости и боль от счастья. Это невозможно, ведь они слишком часто идут рука об руку. И в этом нет никакого смысла. В моей любви к сыну нет ровным счетом никакого смысла. Я полюбила его еще до того, как взяла на руки, несмотря на…

– Несмотря на, – кивнул он, не давая ей сказать то, что и так уже знал.

– А значит, любовь не всегда имеет смысл.

– Не всегда.

– Кто-то сразу свой.

– Кто-то сразу свой, – с нежностью глядя на нее, повторил он.

– Вы так заботитесь о нас, что я даже не знаю, чем себя занять.

– Я всегда умел заботиться о людях. Вот только заботился не о тех. А тех, кому был по-настоящему нужен, огорчал. Я вас недостоин, – прошептал он. – Я это знаю. Но я так вас люблю… что мне неважно, отвечаете ли вы мне тем же самым.

Она была так ошарашена, что не сразу поняла, как ему ответить, но он уже оделся, ушел в ванную и закрыл за собой дверь.

Когда он снова открыл дверь, она ждала на пороге.