Книга Бандит Ноубл Солт, страница 48 – Эми Хармон

С ним все было иначе.

Ему хотелось двигаться, не останавливаясь, нигде не задерживаясь надолго. Просто идти вперед и смотреть, что ему предложит жизнь. Он не был жадным. Или злым. Не имел привычек, которые могли бы вывести его на кривую дорожку. Не слишком много пил и не путался с чужими женщинами. Был честен – ему казалось, что он честнее, чем большинство людей, – и часто, хотя и поневоле, оказывался в ответе за остальных. Он всю жизнь играл эту роль. Он ведь был старшим братом двенадцати ребятишек. Он пытался отучить себя от стремления за всеми приглядывать, но почувствовал себя так, словно попробовал сбросить кожу, переменить цвет глаз, усвоить другую походку. От некоторых вещей отучиться нельзя.

«Я знаю, кто вы такой», – сказала она.

Он не стал соглашаться с ее словами или открещиваться от них. Не стал извиняться, заверять, ничего не рассказал о себе. Но она, кажется, чувствовала, в чем его слабость. Потом он предположил, что она по прибытии в Штаты сдаст его властям и получит вознаграждение. Мысль неплохая. Он секунд пять покрутил ее в голове, а потом пожал плечами. Что бы ни скрывала от него Джейн Туссейнт, а скрывала она немало, она явно не собиралась передавать полицейским беглого преступника.

Глупый американец, сказала о нем жена доктора. Глупый американец. Он и был самым глупым в мире глупцом, потому что собирался сесть на корабль и вернуться в Америку вместе с Джейн Туссейнт и ее мальчонкой.

– Роберт Лерой Паркер, ты никогда ничему не учишься, – сказал он своим ладоням. Ладони у него были широкие и грубые. Но он уже давно держал руки в чистоте. – И теперь я их тоже не замараю, – ответил он сам себе. А потом хлопнул себя по коленям и вытащил из кармана книжицу. Но писать стихи не хотелось. Вместо этого он решил записать худшее, что могло с ним случиться.

Он записал свои мысли в привычной форме – пять-семь, снова пять слогов – и рассмеялся этому. От старых привычек не так-то легко избавиться. Если до этого дойдет и его действительно отправят в тюрьму, он попросит Пауэрса стать его адвокатом – если, конечно, тот согласится и если у него еще останутся деньги. Если нет, будь что будет. Свой первый срок Бутч отсидел без труда. Он всегда легко справлялся с работой и бытовыми неудобствами. Мог спать где угодно. Легко заводил друзей. Все с ним будет нормально.

– Мне все равно, – повторил он. Так и было. – Я могу ей помочь. Я справлюсь с этой работой, – сообщил он пустому стулу, стоявшему по другую сторону от пустого стола. – Я присмотрю за ней во время гастролей, прослежу, чтобы все прошло гладко. Мы поедем куда потребуется, и я проверю, чтобы все было организовано и продумано. – Он кивнул, словно подбадривая сам себя.

Он здорово справлялся с подобными мелкими деталями. Значит, и Джейн он сумеет помочь: он станет ее агентом и телохранителем, а при необходимости приструнит несогласных своим кольтом 45-го калибра.

Наверняка до Вана дойдет слух о его возвращении. Ван всегда рано или поздно его находит. Ищейка из него куда лучше, чем грабитель банков. Проблема в том, что Ван всегда оставляет след, и потому Бутчу вечно приходится все бросать и бежать.

Ван вдруг появился напротив него, за столом, и стал горстями бросать в рот бобы. Шляпа сидела у него на макушке, а лицо в обрамлении золотисто-каштановых волос в отсвете камина казалось адской гримасой.