Книга Бандит Ноубл Солт, страница 50 – Эми Хармон

Второй помощник сверкнул глазами, услышав ее имя, и расправил плечи:

– Мадам Туссейнт. Для нас большая честь, что вы будете нашей пассажиркой. Капитан Смит просил передать, что с нетерпением ждет ваших выступлений, и пригласил вас сегодня вечером поужинать с ним… Конечно, вместе с месье Туссейнтом.

– Месье Туссейнт скончался в прошлом году. Я путешествую с сыном и охранником. Он уже на борту? – снова спросила она.

– О, простите. Мне очень жаль, мадам. – Второй помощник взглянул на списки пассажиров, которые держал в руках, и снова поднял глаза: – Простите, как его имя?

– Ноубл Солт.

Мама произнесла его имя с ноткой сомнения в голосе, словно думала, что он мог назваться иначе.

– В судовом манифесте такого имени нет. Какой класс, мадам?

– Первый. Отдельная каюта рядом с моей.

– Вы знаете номер билета?

Мама продиктовала ему цифры, и он снова уставился в списки.

– Нет, мадам. Такой билет еще не предъявляли. Когда он прибудет, мы передадим, что вы уже на борту. – Он помолчал, а потом со страдальческим выражением лица спросил: – Миссис Туссейнт, то, что с лицом у мальчика, это ведь не заразно? Вы же знаете, по правилам на борт нельзя принимать пассажиров с заразными болезнями.

– Нет, сэр, не заразно. Это родимое пятно. Такое же, как вот эта злополучная родинка у вас на кончике носа. Ни больше ни меньше.

Он скосил глаза, пытаясь разглядеть несуществующую родинку, а потом с жалким видом принялся тереть кончик носа.

– О, это была просто пылинка. Вы ее смахнули, – с беззаботным видом заметила мама, хлопая ресницами и улыбаясь незадачливому моряку так, что на ее гладкой щеке показалась ямочка.

Саймон залился краской и принялся извиняться:

– Такова политика нашей компании. Вы ведь понимаете.

– Конечно, – промурлыкала мама, но Огастес знал, что за ее ласковой улыбкой прячутся острые клыки.

– Прошу вас, мадам, возьмите билеты и проходите на борт. Мы перевезем пассажиров первого и второго класса на «Номадике», он пришвартован прямо впереди. Вторым рейсом привезут третий класс и багаж. Когда ваш охранник прибудет, мы доставим его на борт.

– Не переживай, мама. Он приедет, – сказал Огастес.

Она слабо улыбнулась.

– Конечно, приедет, – согласилась она. – А если нет, мы сами справимся.

Огастес положил на ладонь свои часы, щелкнул крышкой.

– Четыре часа, и все в порядке, – произнес он, стараясь успокоить и себя, и ее.

Они прибыли рано. Мама оставила на кухонном столе инструкции и толстый конверт, на котором значилось имя Люка. Сразу после завтрака за ними прибыл экипаж и увез их и весь багаж на вокзал. Мама есть не могла, а Огастес съел слишком много.

Люка и мадам Блан отпустили на целый день: Люка – на гонки, мадам Блан – к сестре. Мама постаралась заранее все устроить. Ей не хотелось, чтобы кто-то узнал, куда они исчезли, куда уехали, но еще она переживала из-за того, что времени у них было в обрез. Поезд отходил в девять утра. До Шербура было целых шесть часов пути: если все пойдет гладко, они прибудут в три пополудни. Посадка на лодки начиналась в пять, а отплывала «Адриатика» в семь часов вечера. Времени на ошибку оставалось совсем мало, но, с другой стороны, и времени на то, чтобы кто-то отправился за ними следом, тоже не было. Огастес знал об этом, потому что мать разговаривала сама с собой, когда нервничала: она снова и снова повторяла все это себе под нос, складывая и перекладывая его вещи.