Книга Бандит Ноубл Солт, страница 65 – Эми Хармон

– Почему вы за него вышли?

Она широко распахнула глаза, чуть приоткрыла рот. А потом отвернулась:

– Так было удобнее.

– Для вас или для него?

Она глубоко вдохнула и накинулась на него:

– Для нас обоих. Прошу вас, мистер Солт. Я не хочу обсуждать своего покойного мужа. Вы слишком грубы. Я в трауре.

От неожиданности он чуть не прыснул. Он ей не поверил. При первой же возможности она отгородилась от него его подставным именем. Траур был для нее лишь поводом застегнуться на все пуговицы, захлопнуться, как раковина.

– Кем вы были до того, как стали Джейн Туссейнт? Как вас звали? – настойчиво спросил он.

Когда она не ответила, он мотнул головой:

– Око за око, мадам.

Она молчала несколько долгих мгновений, а когда наконец ответила, он впервые услышал в ее голосе истинную муку.

– Меня звали Джейн Бут^[16].

Джейн Бут. Он был потрясен, что она ему рассказала. Интересно, сколько людей об этом вообще знают.

Невероятно, но она продолжала говорить:

– Так меня нашли. В мужском сапоге. Не в корзинке, не в одеяле. В сапоге. Поэтому мне и дали эту фамилию.

– А Джейн? Кто назвал вас Джейн?

– Не знаю. – Она снова смотрела ему прямо в глаза, и он почувствовал, что она уже сумела собраться. – Но ведь всех, у кого нет имени, называют Джоном или Джейн^[17]. Наверное, я должна быть благодарна тем, кто назвал меня Джейн. Могли бы вообще оставить меня без имени, невелика важность. Все же Джейн Бут – лучше, чем ничего.

Он улыбнулся, радуясь, что она способна шутить на эту невеселую тему.

Она не улыбнулась в ответ, но чуть вскинула бровь, словно давая понять, что пошутила нарочно.

– И поэтому, когда родился Огастес… – начал Бутч.

– Я дала ему самое пышное имя на всем белом свете, – продолжила Джейн. – Громкое, веское имя, которым он сможет гордиться.

– Когда же Огастес появился на сцене?

Он знал, что Оливер не отец Гаса. Она призналась в этом в ночь, когда они познакомились, хотя он и не мог понять почему.

– Двадцать девятого марта тысяча восемьсот девяноста седьмого года. – Она вскинула подбородок к черно-синему небу, запрокинув голову и вытянув бледную шею, и закрыла темные глаза, отгораживаясь от него.

Он вовсе не этого добивался, но решил промолчать.

– Ваша очередь, мистер Солт, – сказала она. – Раскройте мне все ваши тайны.

– Вы знаете обо мне достаточно, чтобы меня повесили, – мягко напомнил ей он.

– Повесили? – изумленно переспросила она. – В Америке и правда вешают? До сих пор? Я думала, это выдумки из легенд о ковбоях.

– Запад так велик и дик, что закон и порядок там обычно толкуют по-своему. Либо убьешь ты, либо тебя. Поэтому он так прекрасен… и отвратителен.

– Он прекрасен?

– И отвратителен.

– Как и вы?

– Ну нет. Я не прекрасен.

– Но и не отвратительны.

Он не стал возражать, хотя не был уверен, что согласен с ней.

– Но Запад действительно дикий? А вы?

– Я не дикий. Нет. Просто… безрассудный.

– По-прежнему?

– Я ведь здесь, с вами.

Она чуть нахмурилась, хотя он произнес эти слова легко и спокойно. Какое-то время она молчала, задумавшись.

– И вы боитесь, что я выдам вас врагам? Как было с Самсоном и Далилой?

– Такие мысли приходили мне в голову.

– За вас и правда назначена награда.

– Так вот ради чего мы здесь? – безмятежно спросил он. – Вы заманили меня в Америку новой одеждой и шикарной каютой, а на причале в Нью-Йорке меня будет ждать целая толпа пинкертонов?