Книга Бандит Ноубл Солт, страница 64 – Эми Хармон

– Чолья?

– Такой кактус.

– Я никогда не видела кактус.

– Вы мало потеряли. Они все утыканы этими мелкими иголочками.

– Шипами?

– Все немного сложнее. Чолья не кажется опасной, но если подойти ближе, то потом еще неделю будешь выковыривать отовсюду колючки. Если прежде не умрешь.

Она немного помолчала, глубоко дыша, и он решил, что она борется с очередным приступом тошноты.

– Вы в порядке, голубка?

– Да. В порядке. Мне гораздо лучше. Спасибо.

Она не стала возражать против его нежного обращения к ней, и он чуть успокоился. Словечко само соскальзывало с языка.

– У женщин нет таких средств защиты, как у чольи, мистер Солт. К сожалению. Лучше бы они у нас были.

– С виду вы очень шипастая.

– Да. Мне пришлось обрасти колючками. Это далеко не всех отпугивает, но все же помогает.

– Это отпугивает только хороших людей.

– Я мало таких встречала.

– Да. Я тоже, – согласился он.

Небо начало проясняться, на темном фоне появились полосы цвета лаванды. Бутч и Джейн сидели в одинаковых позах, скрестив ноги, спрятав руки в карманы, не сводя глаз с неба. На палубе никого больше не было, мерный плеск воды за бортом создавал иллюзию уединения и покоя. Плавучей исповедальни. Каждое слово из сказанных здесь унесет ветер, не оставив никакого следа.

– Не думаю, что я от природы была – или остаюсь – недотрогой, – произнесла Джейн. – Наверное, мне понравилось бы, если бы меня обнимали, целовали, хвалили за хорошее поведение. Но такого со мной никогда не бывало… А всякое внимание, всякое проявление доброты было связано с болью. Так что я перестала доверять людям. И теперь просто не знаю, как вести себя по-другому.

– С Гасом вы не такая.

– Вы никогда не называете его полным именем.

– Вы меняете тему. Мне нравится его полное имя. Но нравятся и другие варианты.

– Он мой ребенок. Мне не нужно его бояться. А еще я не хочу, чтобы его жизнь была похожа на мою.

– Какой была ваша жизнь, Джейн? – мягко спросил он.

Он шел напролом, она могла вздыбиться и уничтожить его, и все же терять ему было нечего. Еще какое-то время ей придется мириться с его присутствием, а ему хотелось знать о ней все.

– Когда мне был день от роду, меня принесли в сиротский приют в Лондоне. Там я росла, пока мне не исполнилось двенадцать лет. Одна богатая родственница Оливера, жена графа, тоже из Туссейнтов, патронесса того приюта, услышала, как я пою. – Она говорила отрешенно, словно читала ему перед сном сказку, не имевшую никакого отношения к ее жизни.

– Черт меня подери, – потрясенно заметил он. – Ну и история.

– Пожалуй, что так, – безжизненно отвечала она. – Мне… повезло. Я это знаю.

Она замолчала, но ее произнесенные сухим тоном слова встали между ними, подобно закрытой двери. Он немедленно толкнул эту дверь.

– Значит, вы пели, и та дама забрала вас из приюта? – повторил он. Ему хотелось, чтобы она продолжала рассказывать.

– Она… меня удочерила. Неофициально. И отправила во французскую музыкальную школу, которой руководил Оливер Туссейнт. Занятия шли целый день, каждый день. Так я превратилась в Джейн Туссейнт – по названию Консерватории. В Парижского соловья. Когда мне было шестнадцать, Оливер стал моим агентом. Он женился на мне, когда мне исполнилось девятнадцать.

– Почему?

– Почему – что? – Она резко повернулась и взглянула ему в глаза.