Книга Бандит Ноубл Солт, страница 78 – Эми Хармон

* * *

– Вы были главарем. Так писали во всех газетах.

– Если бы вы видели остальных парней… то поняли бы, что моей заслуги в этом нет, – пробормотал Ноубл.

– Сколько было поездов?

– Я грабил их двадцать лет. И банки тоже грабил, правда гораздо реже. В первый раз я ограбил банк в восемьдесят девятом, в Теллурайде. Он назывался Сан-Мигель-Вэлли. Теллурайд мне был не по нраву. Там меня отыскал Ван, и я зачем-то позволил ему караулить, пока мы работали, и взял в долю. Ничего хуже я и придумать не мог. И буду за это до конца жизни расплачиваться.

– Почему вы так говорите?

– Нам все далось слишком легко. Когда растешь ни с чем, как росли мы, то сложно вернуться к обычной жизни и пахать за доллар в день, если знаешь, что можно легко добыть чертову уйму денег. Я погубил своего братишку.

Она снова молча ждала продолжения.

* * *

– Езжай домой, Ван.

– Ты не можешь мне указывать, Роберт Лерой. Я мужчина, такой же, как ты. И должен сам пробивать себе дорогу в жизни, так же как ты.

– Воровством не пробьешь дорогу в жизни.

– Я не вернусь туда.

– Но со мной ты тоже не поедешь. Для таких дел ты слишком неповоротлив и слишком глуп. Тебя слишком скоро поймают или убьют. А может, из-за тебя погибнут другие. Вот твои деньги. Ты столько не заработал бы за целый год в пастухах. Найди себе дело, которым сможешь гордиться. Которым будут гордиться Ма и Па. Со мной ты не едешь, Ван. Ни за что. Если будешь меня выслеживать, я исчезну. Я от тебя ускользну.

* * *

– Он получил свою долю, и я отослал его домой. Он не уехал. Тогда я взбеленился. Я хотел его отпугнуть. Он сбежал и сгоряча схватился за первое, что попалось под руку. Хотел доказать мне, что я неправ.

– Вы были неправы?

– Он был так же глуп и неповоротлив, как и все остальные.

– Вы оказались неправы, сказав, что его поймают или убьют?

– Нет. Он напал на дилижанс, перевозивший почту. Вот только с тем дилижансом ехал федеральный пристав. Мама всегда говорила, что Ван – вылитый я. Когда в семье тринадцать детей, среди них непременно найдется парочка одинаковых с лица. Он попытался все повернуть так, будто это я совершил то ограбление. Назвался моим именем, и все в том духе. К счастью – или к несчастью, тут уж все зависит от того, кто рассказывает эту историю, – один из его сообщников раскрыл властям его настоящее имя. И тогда его надолго отправили в тюрьму.

– Где он теперь?

Она услышала, как он тяжело вздохнул, но ответа не было.

– Ноубл?

– Вот же чертово имя. Всякий раз, когда вы его произносите, мне кажется, что вы надо мной смеетесь.

– Почему?

– Потому что оно так благородно звучит. А во мне благородства ни капли.

– Как же мне вас называть?

– Да не в том дело… Просто сегодня ночью я больше не могу слышать это имя. А теперь я посплю, голубка.

Это ее задело. Он так много и так легко рассказывал о себе, что порой его открытость ее изумляла. Но когда разговор зашел о брате, он замкнулся в себе. Или все-таки дело в том, что она произнесла его фальшивое имя?

– Нельзя просто так грабить поезда и банки, – выпалила она, вдруг страшно разозлившись, то ли на него, то ли за него, так что слова сами собой сорвались с губ. – Только не думайте, что я вас оправдываю. Но смириться с тем, что вы лишили себя возможности на другую жизнь, мне еще сложнее, чем с вашими преступлениями. В том циркуляре, что попался мне на глаза, было сказано: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЖИВЫМ ИЛИ МЕРТВЫМ». Вот с этим я никак не могу смириться, Бутч Кэссиди. И не называйте меня голубкой.