Книга Забыть о девочках, страница 91 – Жаклин Баблиц

– Всего пять минут, – как заведенная твердит Синтия. – Я упустила ее из виду на пять гребаных минут!

– Мы ее найдем, – говорит инспектор Кэнтон очередной паре убитых горем родителей, но даже в его собственных ушах эта фраза звучит протокольно.

Две девочки за такой короткий срок. Дело дрянь. А если еще вспомнить, что ему известно о похищении детей незнакомцами. Кэнтон не позволяет даже себе думать о том, какой мотив стоит в статистике на первом месте.

Воскресенье близится к полудню, юный инспектор спал сегодня не больше, чем родители Рути Нельсон. Взбудораженный, он сидит за своим столом в пустом участке с очередной чашкой кофе, чувствует себя абсолютно беспомощным и пытается проткнуть пальцем деревянную столешницу, сломать что-нибудь – да хоть собственную руку… В этот миг звонит телефон.

Тишину пустого участка пронзает звук, отчаянный. Требовательный.

Еще не сняв трубку, Кэнтон уверен: это тот, кому что-то известно.

Воскресенье, полдень. Рути Нельсон нет уже двадцать восемь часов, и теперь взбудоражен Джон Дуглас, бладхаунд предпенсионного возраста. Нервничает, как нервничал его проводник, когда отвечал на тот звонок.

Джон Дуглас знает, где она. Девочка, чью ночную сорочку ему сунули под нос. Вчера ее родители достали сорочку из корзины с грязным бельем и передали полицейским.

Сначала запах пропал на другой стороне дороги, напротив ее дома. Как и в случае с другой девочкой, чей запах тоже будто испарился у обочины. Но она здесь точно была. В шести милях от того места, где Джон Дуглас потерял след.

Шлейф ее страха для него теперь как указка.

«За мной, – как умеет, говорит Джон Дуглас своему проводнику. – Сюда!»

Так не бывает, чтобы дело раскрылось сразу, с одного удара. Но телефонного звонка, на который ответил инспектор Кэнтон, оказалось достаточно, чтобы возникла трещина. Линия разлома, протянувшаяся вдоль всей Лонгвью-роуд. Неизвестная женщина точно не знала, где находятся пропавшие девочки.

Зато сообщила, откуда нужно начинать поиски.

Некоторое время после того, как ее спасли, Рути казалось, что взрослые записывают каждое ее слово. Она старалась отвечать на их необычные вопросы так, чтобы они улыбались, а не хмыкали – ей очень не хотелось никого подводить. Однажды уже подвела всех, когда субботним утром залезла на переднее сиденье фургона того человека, потому что он сказал, что нашел ее кошку. С той поры прошло несколько месяцев, а мать Рути все еще кусает ногти. Плачет. Отцу будто кто-то намазал под глазами фиолетовым мелом. И ее родители – не единственные, кого она тогда разочаровала. Все эти люди с планшетами, даже добрые, только хмыкают, когда она рассказывает им правду.

Когда утверждает, что под самый конец с ней была Бет Лавли. Что это она научила Рути плакать в подушку и не показывать тому человеку, что ей страшно. Она точно знает, что сказанное Бет перед самым ее спасением – правда. И она настоящая. Настоящая мертвая девочка, та самая, что на всех фотографиях в новостях, оставалась с ней, пока в дверь не ворвался инспектор Кэнтон.

«Рути, Бет Лавли погибла за неделю до того, как тебя похитили».

Это ей сказала детский психолог из Нью-Хейвена по имени Сьюзан. К числу добрых Сьюзан явно не относилась, но она хотя бы потрудилась объяснить, почему все эти люди со своими планшетами, магнитофонами и просьбами показать на куклах, как все было, так ею недовольны. Они все считали, что она лжет.