Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 102 – Жаклин Баблиц

Я очарована этим сдвигом, но это более глубокое, чем печаль, чувство не исчезает. Потому что я знаю, что мне не место за этим столом. Я не могу присоединиться к живым, когда они делятся своими историями, не могу, как они, рассказать о своем дне, своем прошлом или настоящем. Они открывают друг друга, вместе движутся вперед, в то время как я остаюсь мертвой девушкой, Джейн. Риверсайд, Доу. Спустя месяц после моего убийства, без каких-либо новых улик, которые могли бы вызвать общественный интерес, я становлюсь старой новостной статьей.

Потому что люди, которые знают мои истории, хранят молчание. Друзья – и любовник тоже, – которые тянутся к своим телефонам всякий раз, когда слышат об убийстве в Риверсайде, но никогда, никогда не звонят. Точно так же, как члены Клуба Смерти отодвигают меня в сторону сегодня вечером, люди, которые знают и любят меня, делают это уже несколько недель. Даже если каждый из них думает: «А что, если это моя Алиса?», они все равно отмахиваются от этих мыслей.

Когда вы видите все это со стороны, вам становится ясно, как мало вещей остается на положенных им местах. Любовь людей тоже запутывается, переворачивается. Восток становится западом, а запад – востоком.

Иногда изменение порядка проходит незаметно, а иногда, посмотрев наверх, вы увидите огромное пустое пространство там, где раньше были звезды.

Жизнь Руби Джонс налаживается. У нее, как она сказала сестре, появились друзья. Нью-Йорк сияет в их присутствии, о подобном она не могла и мечтать. В некоторые вечера, как, например, этот, она может даже сказать, что счастлива.

Наконец-то.

Но все еще есть мертвая девушка. Мертвая девушка без имени, которая появляется в ее снах с просьбой, чтобы ее узнали. Все еще есть это окровавленное умоляющее лицо, которое Руби видит, когда закрывает глаза. Она не может это игнорировать.

Как быть грустной, Руби знает. Она знает, что делать со своим горем. Но как насчет счастья? А что делать с радостью, которая подкрадывается к отчаянию и обезоруживает его смехом и светом? Как поступить с подобным противоречием?

Другими словами: как держать свою боль близко к сердцу и в то же время отпустить ее?

Тэмми, наконец, звонит.

Из всех именно она не могла выкинуть меня из головы, хотя ей потребовалось время, чтобы понять, что что-то не так. В отличие от мистера Джексона, Тэмми не подписана ни на одну из национальных газет; моя подруга вообще редко обращала внимание на новости, поэтому какое-то время она понятия не имела об убийстве, произошедшем в Нью-Йорке. Она действительно была слишком занята, следя, чтобы отец оставался трезвым, а Рэй не попал в неприятности. Оба все чаще использовали ее силу и уравновешенный характер в качестве опоры. Дни Тэмми были заполнены, а ночи компенсировали дневную усталость, так что она провела несколько недель, а затем еще несколько без разговоров со мной. Тогда она все еще думала, что я с мистером Джексоном, помнила, как я повесила трубку, когда он вошел в дом. Если честно, этот последний телефонный звонок немного обеспокоил Тэмми. А именно то, как сильно я, казалось, была поглощена им. Этого было недостаточно, чтобы она обиделась на меня, но достаточно, чтобы удержать ее от отправки поздравительного сообщения на мой день рождения (хотя она все равно сказала бы, что просто забыла), и переключить ее внимание на что-то другое.