Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 107 – Жаклин Баблиц

– Я все еще не понимаю, неужели так долго никто не вспоминал про Алису. Почему потребовалось так много времени, чтобы кто-то заметил ее исчезновение?

– Я предполагаю, что людям, которые знали ее лучше всего, было что скрывать, – отвечает Джош. – У большинства людей есть секреты. Хотя, возможно, в своей жизни она имела дело с не лучшими людьми.

И вот так просто они возвращаются к игре, снова представляют, какой была моя жизнь. Только на этот раз это сводит меня с ума, потому что в очередной раз Джош слишком близок к истине.

Некоторые люди предпочли оттолкнуть меня. Они прекратили – или даже не пытались – меня искать. Потому что они хотели держать дистанцию. Даже после того, как стало ясно, что случилось что-то плохое.

Но теперь это будет сложнее, верно? Когда мое имя у всех на устах.

Ночь почти закончилась. Именно на такое свидание я хотела бы когда-нибудь сходить. «Манхэттен», джаз и электричество под кожей. Я решаю сыграть в свою собственную маленькую игру. Во имя всего, что я потеряла.

Толчок по коленям, на этот раз более сильный. Я собираю свой гнев на всех людей, которые подвели меня, и изменяю его форму, превращая в реальную силу.

Пока Руби проводит указательным пальцем по краю своего бокала, а после теребит мочку уха, Джош не двигается, не может убрать свое колено от ее. Почувствовал ли он что-то странное? Толчок от кого-то невидимого?

(Вполне логично, что парень, который умер и вернулся к жизни, почувствовал это первым.)

Я хочу сесть перед ними. Хочу показать Руби нервы, которые трепещут в местах, где они соприкасаются, переместить ее пальцы от стакана к его губам, сказать: «Здесь, в этом месте, мой дом». Я подозреваю, что если прошепчу это Джошу, он действительно услышит меня. Я стараюсь изо всех сил, но слова вырываются как соло саксофона, заполняющее комнату.

– Это твоя ночь, – произношу я громче, и занавески шуршат. – Дерзай! – кричу я, и свеча между ними мерцает. Мой голос, теперь, когда я знаю, как его слушать, – музыка, пламя и бархат. Я – любое легкое, задерживающееся на коже касание. Все меньше и меньше я напоминаю конечности, волосы, зубы и кости. Все больше – воздух, ощущение и искру, которая стреляет голубой рекой по всему телу мужчины.

Это новое чувство ощущается как сила. Способность в конце концов заставить мир двигаться в моем направлении. Это необыкновенное, внушительное чувство. После того, как меня так долго бросало из стороны в сторону.

Я точно знаю, куда его направить.

Мужчина, который убил меня, сидит дома, всего в одном или двух кварталах от реки. Мерцание свечей, свист ночного воздуха. Он глубоко затягивается сигаретой, наблюдая, как его дыхание превращается в спираль дыма. Этот мужчина думает о том, каким могущественным он был там, у реки. Его самомнение заставляет меня пробить трещину в небе, призвать гром, который сотрясает его, сидящего в кресле.

Мой внезапный, восхитительный гнев заполняет комнату. Это он должен быть тем, кто думает о конечностях, зубах, волосах и костях.

Потому что – шипит ветер, мерцает свеча – все, чем я была раньше, все, что он забрал у девушки по имени Алиса Ли, скоро постучится в его дверь.

На следующий день Руби не может перестать думать о Джоше. Мужчина, который подарил ей имя ее умершей девушки.

Они говорили, а когда очнулись, было далеко за полночь, на часах было полтретьего ночи, когда он поймал ей такси. Шел мелкий дождь. Прощаясь, Джош наклонился и поцеловал влажную щеку Руби. Он не отстранился, когда она повернулась к нему. Их первый поцелуй, что-то мягкое, осторожное и быстрое, но все же в такси Руби прижимала руку к губам всю дорогу до дома. Из нее даже вырвался легкий смешок, отчего водитель тоже засмеялся и сказал, что приятно видеть, как кто-то хорошо проводит время.