Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 60 – Жаклин Баблиц

В итоге.

В итоге, невозможно вернуть то, что потеряно. Мертвых вернуть нельзя. Сегодня умерла девушка, а Руби даже не знает ее имени. Она вынуждена ждать, пока полиция или газеты расскажут ей об этой светловолосой девушке в фиолетовой футболке, с оранжевыми ногтями и окровавленным лицом.

«Этой девушке, – думает Руби, – наверняка было бы что сказать. Например, о том, что мы можем потерять».

Стакан Руби пуст. Она направляется обратно к бару, проходит мимо обнимающейся, сочащейся любовью парочки. Внезапно ей хочется остановиться и сказать им, что она сожалеет. Обо всем, что обязательно встретится на их пути.

– Расскажите мне, что случилось.

Кроме этих слов Руби почти ничего не помнит. Она не знает, что сказала на официальном допросе. Она знает, что детектив О’Бирн начал с вопросов о ее карьере, о том, почему она приехала в Нью-Йорк, и как часто она бегает. Ей понятно, что он изо всех сил старался имитировать течение непринужденной беседы, чтобы она почувствовала себя комфортно. Только сидеть и разговаривать с детективом отдела убийств о том, что раньше она работала графическим дизайнером – «Довольно интересно, но это не мое призвание» – или о том, что в настоящее время она живет на деньги, которые она собиралась потратить на покупку дома – «Моя бабушка, э-э, после своей смерти она оставила мне двадцать пять тысяч долларов», – или объяснять, что она пытается бегать каждый день, казалось безумием. Абсурдность того, что приходилось делиться такими мелкими подробностями своей жизни, заставляла слова путаться, переставляться на ее языке, пока Руби не обнаружила, что совсем ничего не может понять, что она больше не способна сказать, что важно, а что можно опустить.

Она понимала, что детектив О’Бирн в конце концов доберется до реки и камней, что он медленно ведет ее туда через ее же прошлое. Только Руби также понимала, что не может предоставить никакой ценной информации, никакого внезапного озарения или важных воспоминаний, оправдывающих столь пристальный взгляд детектива. Через двадцать четыре часа после обнаружения тела Руби пришлось признать, что теперь она знает еще меньше, чем когда это только произошло.

Когда допрос закончился, детектив поблагодарил Руби за то, что она пришла в участок, слегка прищурил свои темные глаза и мягко сжал в своей большой ладони ее руку. Руби, уверенная, что снова разочаровала его, отвела взгляд. По дороге домой у нее появилось странное чувство, будто это не совсем она сейчас идет по улице, и не совсем присутствует в этом теле. Это было похоже на опьянение, но в то же время и на нечто большее. Такое ощущение, словно все вокруг нее тоже пьяны, но это не то приятное опьянение, которое окутывает вас на пятничных посиделках. Кто-то позади кашлянул, и это прозвучало как пощечина. Мужчина улыбнулся ей, но его улыбка мгновенно превратилась в ухмылку. Когда она покупала фрукты в «Холл фудс», другой мужчина спросил, хорошо ли она провела день, но Руби была уверена, что он насмехается над ней. Свернув на свою улицу, на краткий, сбивающий с толку момент ей показалось, что она увидела финансового менеджера, того самого, который прислал откровенные фотографии, о которых никто не просил. Даже портье в ее многоквартирном доме, казалось, изменился; ожидая, когда откроются двери лифта в вестибюле, Руби чувствовала на себе пристальный взгляд его прищуренных глаз. На секунду она запаниковала, осознав, что ему известно, на каком этаже она живет. Возможно, у него даже есть ключ от ее квартиры. Как она не подумала об этом раньше?