Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 63 – Жаклин Баблиц

Был ли первый удар несчастным случаем? Следствием раскаленной добела ярости? Есть ли связь между этими вещами? Детектив проводит большим пальцем по словам, цепляется за каждую возможность. После чего снова прикладывает пальцы к виску. Постукивает ими, имитируя удар… чего?

Найди орудие преступления, и ты найдешь преступника.

Детектив О’Бирн не дает себе даже думать о том, что может проиграть.

«Ничего личного, – думает он. – Просто работа».

Он был бы одержим любым другим делом подобной сложности, сделал бы его своим приоритетом. В этом он хорош, за это ему и платят.

Ничего личного. Он не принимает это на свой счет, когда опускает голову на большие руки и продирается сквозь дебри фактов, которые точно известны следствию. Мрачные факты, написанные на теле молодой женщины, которые, как он точно знает, являются правдой.

Имеются свидетельства борьбы.

Вам следует кое-что знать. Я не хотела умирать. Не знаю, имеет ли это какое-то значение, но, когда пришло время, я боролась, чтобы остаться в своем теле. Я старалась изо всех сил, но так и не смогла удержаться. Я не хотела умирать. И теперь я…

Что ж, Руби и детектив О’Бирн – не единственные, кто ищет ответы. Оказалось, что, когда вас не учат умирать, вас учат жить.

Ты в порядке?

Руби уже двадцать минут пялится на экран своего телефона. Это первое сообщение, которое она получила от Эша за последние три дня. Три дня. Прошло целых три дня с тех пор, как она нашла тело Джейн. Так СМИ окрестили девушку, то есть меня. Джейн Доу, неопознанная белая женщина, найдена убитой в Риверсайд-парке. Блондинка. Предположительный возраст – от пятнадцати до двадцати четырех лет. Рост – пять футов и пять дюймов, вес – сто двадцать пять фунтов^[23]. Россыпь веснушек на носу. Никаких отличительных признаков, никаких татуировок или серьезных стоматологических операций. Она не похожа ни на кого и похожа на всех сразу, так что они назвали ее Джейн.

Так просто «девушка» превратилась в Джейн.

Полиция заявляет, что проверяет любую полученную информацию. С каменными лицами они проводят пресс-конференции. Стоя у трибун, они советуют женщинам быть осторожными, избегать определенного рода ситуаций. Новостные сюжеты рассказывают о жестоком нападении и убийстве. Большинство приходит к выводу, что нападение не было организованным, отчего мое убийство становится темой для разговоров для каждого, пока весь город не охватывает страх. Люди спрашивают: «Кто она такая? Как это могло случиться? В наши дни в Нью-Йорке молодых и симпатичных не убивают». Поправка: в наши дни в Нью-Йорке молодых и симпатичных не насилуют и не убивают. Цитаты из «полицейских источников», рассказывающие о точном характере нападения, мелькают в бульварных газетах, что вызывает у Руби тошноту.

(Другие наслаждаются этим, копаясь в этой грязи.)

Значит, с Руби все в порядке? Нет. Как я уже сказала, она выбрала нелегкий путь. Она могла бы отпустить меня, отдать все мысли обо мне людям, которым за это платят. Вместо этого она мучительно пытается отыскать ответ на вопрос, кто я. После допроса детектива О’Бирна она остается в своей комнате, перемещается между кроватью и ванной – как будто третий или четвертый поход в душ сможет охладить ее голову. Этого не происходит, поэтому Руби, не до конца обсохнув, заползает обратно под простыни и смотрит в потолок, пока снова не включает свой ноутбук и не возвращается к поиску свежих заголовков и потоков новой информации об идущем расследовании. За ее окном гудит и ревет город, за закрытыми жалюзи миллионы людей проводят свои дни и ночи, делая то, что всегда делают, хорошее или плохое, а может, и то, и другое. Только теперь, когда Руби чувствует себя ближе к мертвым, она жаждет отгородиться от всей этой жизни.