Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 65 – Жаклин Баблиц

(Художник-криминалист изобразил мое лицо лишь приблизительно. Он нарисовал легкую улыбку на моих губах, раскрасил меня. Все бы ничего… но художник смягчил выражение моего лица, сделал мои глаза шире. Я стала выглядеть как девушка, которая ничего не знает об этом мире. Кто вообще способен узнать в этом меня?)

«Должно быть, он знает что-то еще», – думает Руби об О’Бирне. Она почти видит, как он перекладывает разные кусочки пазла из руки в руку, растирая правду между кончиками пальцев, пока она не заискрится. Странный образ, и, опустив взгляд, Руби видит, что сама прижимает большой палец к указательному. Очередной нервный тик.

– Он знает, кто ты, Джейн?

Руби не собиралась произносить это предложение вслух, но слова слетают с ее губ как раз в тот момент, когда офицер Дженнингс тихо подходит к ней. Она подпрыгивает на месте, удивлены оба. Они узнают друг друга. Офицер Дженнингс думает, что при свете дня Руби выглядит красивее, даже сексуальнее, но ругает себя за такую неуместную мысль. Смит отправила его на улицу, сказав, что австралийка из дела Риверсайда все утро стоит перед зданием. Вероятно, следует удостовериться, все ли с ней в порядке.

– Эээ… Руби?

Она кивает и одновременно опускает голову от смущения. Дженнингс смотрит на нее с беспокойством, и Руби вспоминает, каким добрым он был там, у реки. То, как он медленно выдохнул, когда она указала на тело. Пусть офицер Смит и завернула ее в одеяло, даже сжала ее плечи, но именно Дженнингс выглядел так, словно готов был заплакать.

– Здравствуйте, офицер Дженнингс, – наконец говорит Руби, мучительно желая, чтобы румянец на ее щеках поскорее спал. – Я… Ах, я просто проходила мимо. И мне стало интересно, есть ли прогресс в деле или, возможно, какие-то зацепки.

Пока она говорит, Дженнингс то и дело оглядывается на двери участка. Ему явно не по себе. Следовало отправить сюда офицера Смит. Его напарница гораздо лучше справляется с травмированными людьми. Каким-то образом она знает, что сказать, как сохранить профессиональную дистанцию, но при этом немного успокоить человека. Он прочищает горло, жалея, что слишком редко следил за тем, как именно это делает Смит.

Ошибочно приняв его беспокойство за порицание, Руби краснеет еще сильнее.

– Извините. Я не хотела вас беспокоить. Я знаю, что не должна была сюда приходить. Знаю, что не имею права задавать вопросы. Просто… Кажется, я не могу перестать думать о ней. По-моему, я схожу с ума.

При этом несколько странном признании Дженнингс моргает и, несмотря на свою нервозность, вспоминает кое-что из тренировок. Он делает шаг к Руби.

– Все в порядке, Руби. Вы хотели зайти и поговорить? Может, вы что-то вспомнили? Детектив О’Бирн сегодня работает в центре города, но я мог бы…

Он замолкает, когда Руби качает головой. Слезы режут глаза, а затем текут по ее щекам.

При виде ее слез Дженнингс протягивает руку и неловко похлопывает Руби по руке. Он прочищает горло, теперь его щеки пылают. Привыкнет ли он когда-нибудь к слезам?

(Думай, Дженнингс, думай.)

– Эм. Руби, я могу дать вам несколько телефонных номеров. Есть люди – эксперты в такого рода вещах, – которые могут вам помочь. Это вполне нормально – чувствовать себя расстроенной после того, через что вы прошли. Свидетели преступления часто испытывают подобное. К тому же, многие люди говорят, что от разговоров о пережитом становится легче. Они, знаете ли, помогают не зацикливаться.