Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 68 – Жаклин Баблиц

«Пьяная забота о себе любимой», – думает Руби со вздохом.

Полотенце теперь запуталось под одеялом. Она спала недостаточно крепко, чтобы видеть сны, но время все же продолжало идти, – на часах шесть тридцать утра. По крайней мере, ей удалось отключиться на ночь.

Ковыляя в ванную, с раскалывающейся головой, Руби внезапно чувствует, как у нее сводит живот. Воспоминание о прошлой ночи пробивается на поверхность. После потушенной свечи, но перед тем, как уснуть на кафельном полу, она снова была одержима праведным гневом. Руби видит себя с телефоном в руке. Она набирает сообщение Эшу. Удары по клавишам, яростный список грехов, перечисляемых в сообщении за сообщением.

Ты не… Ты никогда… Я ненавижу…

Теперь, взяв в руки телефон, Руби заставляет себя посмотреть на экран.

Ничего.

Она проверяет их переписку.

Ничего.

Тем не менее, воспоминание сохраняется. Такое чувство, будто она сказала что-то, чего не должна была говорить. Руби никогда не показывала Эшу, как сильно ее огорчает его отстраненность. Она не позволяла ему видеть своих страданий, чем упрямо гордилась, цепляясь за собственную невозмутимость как за единственный способ контроля. Неужели прошлой ночью она об этом забыла?

«Водка и мертвые девушки могут ослабить бдительность», – хочу сказать я Руби.

Эш. Прошлой ночью я была слишком пьяна. Даже не помню, что сказала тебе.

Руби наконец отправляет это сообщение, перед этим написав и удалив дюжину других. Сообщение сразу же отображается как доставленное. За этим следует час демонстративного молчания, во время которого Руби навязчиво проверяет телефон, будто ответ может незаметно проскользнуть, пока она моргает. В Мельбурне уже поздний вечер, но все же не настолько поздний, чтобы ее сообщение осталось непрочитанным. В этот час Эш запросто мог ожидать связанных с работой сообщений, так что его телефон должен быть в пределах досягаемости. Паника растет с каждой минутой. Что такого она написала ему прошлой ночью? Насколько все плохо? Достаточно, чтобы после удалить все улики? Фотографии и слова, которыми они обменивались с тех пор, как она приехала в Нью-Йорк, тоже исчезли. Позже Руби будет оплакивать эту потерю, но сейчас она едва сдерживает подступающую к горлу тошноту. Сказала ли она что-то, за что ей самой будет стыдно на следующий день?

Руби крепко прижимает к груди подушку, пытаясь успокоиться. Она впервые задумывается, действительно ли это так плохо – говорить правду.

Видимо, да. Иначе как объяснить ее тошноту, отяжелевшие конечности и давление в груди. Совсем не похоже на облегчение.

Руби отправляет еще одно сообщение.

Я чувствую себя действительно ужасно из-за… случившегося.

Послание доставляется в течение миллисекунд. По-прежнему никакого ответа. Руби поднимает подушку к лицу и кричит в гладкую ткань. Странный, приглушенный звук, больше похожий на отголосок, чем на настоящий крик. Руби знает, что еще слишком рано или, возможно, уже слишком поздно для полупустой бутылки водки, стоящей рядом с кроватью, но ее пальцы уже тянутся к гладкому, прозрачному стеклу.

Действительно ли она стала такой? Было бы достаточно легко сказать «да», дотянуться до бутылки и отключиться еще на день. Те люди из брошюр, что дал ей офицер Дженнингс, определенно не стали бы ее осуждать. Несмотря на их фотогеничные улыбки, эти люди, как никто другой, понимали, что не все в этой жизни возможно пережить в одиночку. Иногда, чтобы подняться с пола, нужна чья-то помощь.