Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 71 – Жаклин Баблиц

К приветственному письму прилагается список дат, мест и времени проведения весенних сессий группы: следующая встреча назначена на четверг, через четыре дня. Руби, которая редко обращается за советом к собственной старшей сестре, никогда и не думала отправиться на прием к психотерапевту. Неужели она действительно собирается это сделать?

Из динамиков мужчина все еще напевает о Нью-Йорке. Когда он поет о новых начинаниях, слова песни разносятся по кафе и приземляются прямо рядом с Руби, отчего у той волосы на руках встают дыбом. Внезапно исчезают все вопросы. Она пойдет на эту встречу, чтобы найти людей, которые ее поймут. Что плохого может случиться? Даже если она идет неправильным путем, в конце концов, она найдет желаемое, потому что в Нью-Йорке можно найти все, что угодно, верно?

«Даже мертвое тело», – встревоженно думает она, обнаружив, что на этот раз эта мысль почти смешит ее.

Между прочим, я начала появляться в ее снах совершенно случайно. Для меня больше не существует особой разницы между бодрствованием и сном. Это Руби меняется, когда ее глаза закрыты, это она становится более открытой, когда спит. При дневном свете она забывает, как я стояла рядом с ней в Риверсайд-парке, как последовала за ней домой. Я не знала, что есть способ напомнить ей об этом. Пока это не случилось.

Когда она помнит, я стараюсь не слишком давить. Я действительно сожалею обо всех вещах, которые ей приходится нести на своих плечах. Вот почему там, в кафе, я настояла на том, чтобы Руби обратилась за помощью. Вот почему я накрыла ее пальцы своими и нажала на клавиши.

Вообще-то, правда состоит в том, что я ни к чему не могу прикоснуться, но мне становится легче, когда я думаю, что это неправда. Словно я не исчезла просто так, по чьей-то чужой прихоти. Словно я все еще здесь. Даже если меня никто не видит. Даже если никто не знает моего имени.

Пока что.

Видите ли, начали происходить маленькие, но важные вещи. На первый взгляд они казались всего лишь незначительными совпадениями. Но теперь, кажется, если я достаточно сосредоточусь, то могу заронить зачатки мысли в голову Руби, заставить ее разум пульсировать. Так произошло с той статьей о посттравматическом стрессовом расстройстве. Всего лишь небольшой толчок, но она почувствовала, последовала за ним. Ной рассказал мне все о травме. Он объяснил это почти так же хорошо, как тот бостонский доктор. В тот раз, когда мы говорили о том, чтобы избавиться от воспоминаний, и я представила себе тело, полное дыр. Он сказал, что мы можем унаследовать травму, что плохие воспоминания могут передаваться от одного поколения к другому. Тогда я подумала о своей матери и обо всем, чего никогда о ней не знала. Теперь же я задаюсь вопросом, не передала ли я каким-то образом свои воспоминания Руби, не запечатлела ли я их случайно на подкорке ее сознания. То, как эти слова прозвучали в устах Ноя…

Но хватит о Ное. Моем вороне, моей птице смерти. Я не хочу думать о нем. В этом больше нет необходимости, теперь, когда у меня есть Руби. Да, мне следовало бы почаще прислушиваться к его словам, но теперь это уже ничего не изменит. Кроме того, при мысли о Ное, я чувствую боль, такую же острую и ужасную, как та, что я испытывала при жизни.

И какой смысл умирать, когда и по ту сторону бытия вам все еще причиняют боль?