Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 73 – Жаклин Баблиц

Поздравляю! Знайте, чтобы сделать первый шаг в процессе вашего исцеления, требуется мужество. Вы можете собой гордиться. Мы будем рады, если вы решите посетить нашу групповую сессию, где у вас появится возможность поговорить о том, что мешает вам вести полноценную жизнь. После двадцати лет практики я знаю, что мое жизненное призвание – помогать людям исцеляться от травм и становиться лучшей версией самих себя.

Лучшая версия себя. Жизнь зовет. Для Руби первое электронное письмо было таким… американским, так что она совсем не удивлена, обнаружив, что Ларри, с его ровными белыми зубами и песочно-светлыми волосами, падающими на ярко-зеленые глаза, выглядит как реклама в журнале 1950-х годов. Он напоминает чистый лист, что-то свежее и открытое. Как будто с него смыли всю грязь и пыль. В конце концов, это другая сторона Америки. Страны, история которой блестит снаружи, как глянцевый фасад, пока вы не поймете, что за фасадом скрывается нечто иное.

(Мы с Руби изучали разные истории Америки. Но я полагаю, что в этом она права.)

За последние несколько дней Руби почти удалось отговорить себя приходить на эту встречу. Но с тех пор, как она узнала о посттравматическом стрессовом расстройстве, ее кошмары стали еще ужаснее, как будто она наконец дала своему подсознанию разрешение их показывать. Ей снятся ворота, которые никак не открываются во время наводнения, и желтые камыши, обвивающиеся вокруг горла. Иногда – чаще всего – она видит окровавленное лицо и распахнутые глаза, а, проснувшись в поту, убеждена, что вернулась к реке.

(Кстати, речь не обо мне. Я выглядела далеко не так ужасно, как то, что она видит в своих кошмарах.)

Есть кое-что еще. Когда Руби вернулась домой из кофейни в то воскресенье, ее ждало сообщение от Эша.

Я в Лондоне. Чертовски устал от перелета. Не знаю, о каких сообщениях ты говоришь. Со мной все в порядке. Хотя насчет тебя, не знаю. Ты расскажешь мне, что с тобой случилось?

Он не сказал ей, что едет куда-то по работе. Карточный домик пошатнулся, но не упал. Так что Руби, позабыв, что зла на Эша, тут же позвонила ему и рассказала о найденном трупе. Вошла в ту же реку.

(До этого мне тоже далеко.)

Но сейчас она здесь – мы сейчас здесь – следуем за таким американским Ларри по комнате, пока он заканчивает подготовку, болтая через плечо о том о сем, о погоде или об индийском ресторанчике неподалеку.

– Ты просто обязана заглянуть туда, Руби. Там так вкусно готовят. Я никогда особо не увлекался этой вегетарианской ерундой. Все время казалось, что чего-то не хватает, понимаешь? Но эти ребята запросто могут обратить меня в свою веру.

Смех, взгляд к потолку. Ларри поспешно крестится, прежде чем подмигнуть и вернуться к старой кофеварке, в которую он насыпает зерна. Он взволнован тем, что сегодня вечером здесь новый человек, и будто бы готовится к гонке, стремясь поскорее услышать историю этой австралийки. Он не обязан этого делать, – проводить свободное время, помогая таким людям, как она. Практика в Мюррей-Хилл, пациенты, которых он там лечит, и так отнимают у него много сил. Но он взял на себя обязательство отдавать часть другому сообществу, не относящемуся к сеансам по триста пятьдесят долларов в час. Делиться своим хорошим настроением и раздавать советы два раза в месяц – его наказание за то, что он зарабатывает на страданиях людей. Это самое меньшее, что он может сделать.