Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 92 – Жаклин Баблиц

– Не путай любовь к собственной компании с полным бездействием, – советует она, когда Руби признается, что в Нью-Йорке она не работает и не учится. – Ты же дизайнер, верно? Что ж, в наше время при необходимости можно работать даже лежа в собственной постели.

Руби не может представить, чтобы ей пришло в голову раздавать такие непрошеные советы малознакомым людям, но все же она благодарна Сью за вежливый выговор и подумывает выложить весь список своих проблем, просто чтобы услышать, что скажет эта пожилая женщина («Это Клуб смерти, а не Исповеди», – Руби приходится напоминать себе об этом не раз, когда дело доходит до Сью).

Джош, наоборот, бросает заявления, как гранаты. Причем ущерб устраняет сам, если видит, что зашел слишком далеко.

– Прошу прощения, – говорит он несколько раз в течение вечера, но в его голосе совсем нет сожаления. – Прозвучало не так, как я хотел.

– Я пишу так, как говорю, но не говорю так, как пишу, – объяснит он позже. – Из-за чего иногда я попадаю в неприятности.

К тому же, теперь Руби может с уверенностью признать, что помимо наличия твердого мнения почти обо всем, Джош еще и не обделен красотой. Он родился в Миннесоте, Ленни использовала термин «выходец из Среднего Запада», чтобы описать его телосложение. Наделенный сильными руками и широкой грудью, Джош вызывает в голове образы фермы, зерноуборочного комбайна и долгих летних месяцев, проведенных на открытом воздухе. Для Руби, которая сравнивает каждого мужчину со своим любовником, Джош кажется твердой, крепкой скалой по сравнению с прохладной, узкой рекой, на которую похож Эш. Знай Джош о ее оценке, сказал бы, что теперь он находится не в лучшей форме. Ведь Руби неизвестно, что до несчастного случая он весил на тридцать фунтов^[31]меньше, легко застегивал на себе модные костюмы или забирался в постели красивых женщин, на одной из которых потом и женился. Джош так и не примирился с новым, более тяжелым телом. Он тоскует по тому эффекту, который производил, просто входя в комнату, о том, как его жена загоралась при одном взгляде на него. Руби пришлось бы броситься на Джоша прямо через стол, чтобы тот заметил, что даже теперь женщины засматриваются на него: но кто захочет, чтобы его ценили за те вещи, которые он жаждет в себе изменить? После ухода жены он собрал то, что осталось от желания, и спрятал подальше, в темном месте. Джош полагает, что там этому самое место.

(Вслух он, конечно, ничего такого не говорит.)

Сразу ясно, что Ленни в группе, как тепло или домашний очаг. Я вижу яркие оранжевые и золотые искры, что отскакивают от ее пальцев. Они остаются на плечах ее друзей, когда она говорит, расслабляют мышцы и даже кости. У нее всегда был этот дар, своего рода сияние, что пропитывает окружающих ее людей, от тех очарованных официантов, которых Руби заметила во время их первого ужина после ПТСР-встречи, до Сью и Джоша теперь, когда любое напряжение, которое они принесли за стол, в течение вечера постепенно соскальзывает с них. Руби не может видеть свечение, но она чувствует его; несмотря на сложность разговоров, что ведутся в Клубе Смерти, вскоре она впервые за очень долгое время чувствует себя расслабленной.

Я же, наоборот, не могу успокоиться. Меня волнует растущее чувство предвкушения. Я жду, наблюдая, как каждый раз они обходят стороной единственный вопрос, который я хочу, чтобы они обсудили сегодня вечером.