Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 98 – Жаклин Баблиц

Здесь, как и Сью, которая представляет Лизу, я не знаю, как увидеть мир, который мог бы вырасти вокруг нас. Поступила ли бы я в колледж? Или осталась бы сидеть дома с прекрасными детьми, которых мы родим? Помогала бы мистеру Джексону продавать его произведения искусства? Оставалась бы его музой, даже достигнув возраста своей матери и продолжая идти вперед, становясь все старше и старше, пока он увековечивает каждую новую линию на моем теле?

«Никаких линий, мне не нужны линии», – сказал он перед нашим самым первым днем вместе. Продолжал бы он любить меня по-прежнему, когда мое тело превратилось в хорошо читаемую карту?

Если бы я была жива.

Если бы тогда я ничего не сказала о своем дне рождения. Если бы я не села в автобус до Нью-Йорка. Если бы не постучала в дверь Ноя. Если бы я этого не… Глупо думать об этом сейчас. Я мертва. Потому что какой-то мужчина слишком долго притворялся кем-то другим. Когда он дотронулся до меня в то последнее утро моей жизни, это показалось ему самым настоящим из всего, что он когда-либо делал. Так что поступи я по-другому в прошлом, это все равно ни шло бы в сравнение с силой подобного человеческого откровения.

Расстояние между ними быстро сокращается.

Двери открываются. Пусть люди вначале проходят через них медленно, осматривая помещения, но достаточно скоро распахиваются окна, а с мебели вытирается пыль. Место становится уютным, перестает быть заброшенным. После медленного, осторожного старта все стремительно ускоряется. Когда-то у меня была такая же близость с Ноем, с Тэмми, и с мистером Джексоном тоже. Когда внезапно кто-то, кого вы никогда не знали, становится для вас целым миром.

– У меня появились новые друзья, – говорит Руби Кэсси. – Это заняло всего семь недель.

(«И одно убийство», – добавляет она про себя.)

Ее сестра испытывает облегчение. Она беспокоилась о новой одержимости Руби смертью и убийствами. Ей самой не удается понять то, что сестра называет Пляской Смерти^[36]. Хотя Кэсси и сочувствует тому, что пережила ее сестра, она бы точно не тратила многие часы на размышления обо всех ужасных вещах, которые могут случиться с женщинами. Завести новых друзей кажется более здоровым шагом, так что Кэсси рада возможности сказать «да» и действительно иметь это в виду, когда в следующий раз их мать спросит, действительно ли у Руби все хорошо там, в Нью-Йорке.

Будучи экспертом по недомолвкам, Руби не упомянула о некоторых особенностях своих новых друзей, иначе Кэсси потребовалось бы время, чтобы смириться с ними. Клуб Смерти, как говорила Ленни, мог бы прийтись не по вкусу ее сестре, а Руби не хочет, чтобы что-то испортило то, что внезапно кажется ей таким важным. Кроме того, рассуждает она, само существование Клуба Смерти является доказательством того, что некоторые разговоры лучше оставить для людей, которые тебя понимают. Для тех, кто знает, что близость к смерти меняет вас коренным образом.

Я могла бы добавить, думая о том, кем стали мои старые друзья, что вы также меняетесь, если стараетесь держаться от смерти подальше.

Но я не хочу подкидывать Руби мысли на этот счет.

За неделю до следующего собрания Клуба Смерти происходит несколько событий:

Руби замечает, что в ее местном кинотеатре проходит киномарафон Джина Келли, и в программу включено «Увольнение в город». Так что Руби робко спрашивает Сью, не хочет ли она составить ей компанию на сеансе в среду вечером, и едва не плачет, получив утвердительный ответ. После фильма – легкого, яркого любовного письма, посвященного Нью – Йорку – пара выпивает в баре рядом с кинотеатром и разговаривает о Лизе. Сью рассказывает Руби, что ее дочь была начинающей актрисой и проводила лето в театральном лагере, где, начиная со второго курса, заполучала главные роли в каждом мюзикле. Ей оставалось всего несколько месяцев до окончания, и она планировала поступить в колледж исполнительских искусств в северной части штата, когда этот водитель потерял управление и проехал знак «Стоп». Лиза, которая вела машину осторожно – как и всегда, – погибла, приняв весь удар на себя.