Книга Полет птицы Пэн, страница 37 – Priest P大 (Прист)

Единственная выгода заключалась в том, что во время этих занятий Чэн Цянь мог оценить всю строгость их главы.

Как и ожидалось, дашисюн был совершенно бесполезен. Вскоре после начала урока он начинал раскачиваться из стороны в сторону, как если бы сидел на гвоздях. Вокруг постоянно суетились слуги и служанки.

В один момент ему казалось, будто узел на волосах затянул слишком туго и их немедленно нужно расчесать; в другой – что он сильно вспотел и нужно срочно переодеться. Потом ему хотелось в туалет, а после туалета хотелось пить… Когда слуги приносили ему воду, он либо находил ее слишком холодной, либо жаловался, что она обжигающе горячая. Янь Чжэнмину не нравилось ничего. Он просто не мог сидеть на месте.

Янь Чжэнмин постоянно отвлекался, начиная глядеть по сторонам. Порой он молча, в глубине души, ругал Ли Юня и Мучунь чжэньжэня, а иногда напевал про себя мелодию, недавно сочиненную служанками. Одним словом, дашисюна волновала отнюдь не резьба по дереву.

И пусть Чэн Цянь ничего не знал об особенностях этого занятия, он всем сердцем презирал дашисюна за его неподобающее поведение.

«Ленивый осел всегда тянет время», – неприязненно думал он.

Мучунь чжэньжэнь прекрасно знал о привычке своего недостойного ученика поднимать шум на пустом месте. Он поставил перед Янь Чжэнмином песочные часы – искусно созданный магический артефакт. Требовался всего час, чтобы песок закончился и практика Янь Чжэнмина подошла к концу. Но стоило ему хоть на миг отвлечься, как песок переставал течь, и какой-то час, как правило, растягивался до самых сумерек.

Янь Чжэнмин считал, что они с учителем могли бы стать закадычными друзьями, ведь они оба жили по принципу «живи, как живется». Но, когда дело доходило до практики заклинаний, учитель относился к Янь Чжэнмину с таким бессердечием, что становился совершенно не похож на себя самого.

Мучунь чжэньжэнь однажды сказал, что Янь Чжэнмин вошел в Дао благодаря мечу. Большинство из тех, кто вошел в Дао с мечом, обладали сильной волей и были полны решимости, но существовали и исключения, как, например, молодой господин Янь. Поэтому ему стоит заниматься усерднее, чтобы не растрачивать талант зря.

Чэн Цянь какое-то время наблюдал за происходящим, но быстро понял, что в этом нет никакого смысла. Он отвел взгляд и попросил сидевшего рядом слугу принести бумагу и кисти, решив приступить к домашнему заданию на сегодня. Сначала правила клана, затем «Канон чистоты и покоя», который учитель зачитывал утром.

Увидев это, Мучунь чжэньжэнь заметно смягчился и поманил Чэн Цяня к себе.

– Чэн Цянь, лучше иди сюда, там слишком темно, – сказал он.

Янь Чжэнмин нахмурился и уставился прямо в прищуренные глаза старика.

Где это видано, чтобы в полдень хоть в каком-то уголке было темно? Скорее уж Мучунь чжэньжэнь хочет показать, что отдает предпочтение этому ребенку! Неудивительно, что учитель вызывал у Янь Чжэнмина отвращение.

Янь Чжэнмин повернулся, чтобы как следует рассмотреть почерк Чэн Цяня, и на мгновение даже забыл, что сам недавно попросил мальчика остаться и подождать его.

– Собачьи следы куда аккуратнее, чем твои каракули, – сказал Янь Чжэнмин, неразумно вымещая свой гнев на Чэн Цяне.

Чэн Цянь был слишком юн и бесхитростен. Услышав эти слова, он ответил, не поднимая головы: