Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 225 – Екатерина Гичко

– Прости, я слишком на тебя давлю.

Ещё пару мгновений Рише хотелось его убить.

– Папа, а почему ты голый?

Супруги вздрогнули и уставились на дочь, любознательно взирающую на голые плечи отца. Тот поспешил прижать Ришу к себе крепче, чтобы ребёнок не увидел всего остального.

– Мама хотела посмотреть на мои шрамы, – мягко улыбнулся Иер девочке.

– Я тоже хочу!

– Прости, дорогая, я уже замёрз. Позволь мне надеть хотя бы штаны, хорошо? Отвернись, милая.

Иия послушно отвернулась, и Иер бросился к штанам. Лийриша же постаралась прикрыть его, заботясь, конечно же, о своём ребёнке.

Уже затягивая ремень, Иерхарид коварно пропел:

– А у мамы тоже есть шрамы.

– Правда? – Иия распахнула глазки. – Я хочу посмотреть.

– Давай посмотрим вместе, – подмигнул дочери Иер.

– Не сегодня, дорогая, – Риша едва выдавила улыбку и зыркнула на одевающегося мужа.

Вот же негодяй!

Негодяем Харид оказался первостепенным.

Риша, прижавшись носом к стеклу, смотрела вниз на высокую, облачённую в белое фигуру. Бывший хайнес стоял посреди парка и присматривал за детишками, с визгом носящимися по просохшей полянке. Ей тоже очень хотелось к ним, но её просквозило и господин Винеш запретил и нос казать на улицу. Что было очень несправедливо: сопливый Зиш бегал по парку вместе с сестрой, но лекарь посчитал, что мальчику полезнее часик подышать свежим воздухом и как следует просопливиться, а Лийрише лучше не рисковать. Здоровье-то слабое, и так еле выкарабкалась.

– Любит он меня, как же! – раздражённо шипела лисичка, комкая занавески пальчиками.

Рядом с Харидом, в прямо-таки неприличной близости, стояла видная красивая женщина в роскошном багряном платье и лисьей шубке. Серебристые локоны, выправленные из причёски, кокетливо обрамляли белоснежное лицо. Цвета глаз, да и черты самого лица Риша с третьего этажа рассмотреть не могла, но была уверена, что и глаза, и лицо у незнакомки восхитительны, и невольно сравнивала себя с ней.

Сравнение было не в пользу Риши, у которой и глаза покраснели, и нос распух, цвет лица оставался нездорово серым, а про рыжий ёжик на голове даже вспоминать не хотелось, но он отражался в стекле.

Хорошесть незнакомки тревожила и раздражала Ришу. А когда красавица вдруг прикоснулась к локтю Харида, лисичка едва оконную раму не выдавила. Это несправедливо! Она болеет, ничего не помнит, а какая-то смазливая дамочка в лисьей шкуре смеет трогать её мужа за рукав пальто! А тот ещё и улыбается ей любезно, что-то отвечает, кивает на детей. На их совместных, между прочим, детей!

Когда Зиш вдруг подбежал к женщине и со смехом повис на роскошной юбке, сердце Риши упало, а лисичка внутри обеспокоенно заметалась. В душу заполз страх потери. Лийриша с таким трудом вновь обрела тех, кому она нужна, с такой болью преодолела долгий путь к выздоровлению, что страх оказаться ненужной едва ли не перерос в ужас.

– Что такое?

Риша вздрогнула и испуганно посмотрела на склонившегося над её плечом Узээриша. Молодой хайнес, видимо, только вернулся из города, ещё не успел сбросить мокрый плащ, и за его спиной чуть поодаль маячил Святой помощник, невозмутимый Саврий.

Риш посмотрел на встревоженное лицо мачехи, потом бросил взгляд в парк и ехидно улыбнулся.

– О, госпожа Диша, – пропел он. – Давно она не появлялась при дворе. Воспользовалась сменой власти. Отец же запретил появляться ей здесь.