Книга Художник из 50х Том II, страница 106 – Сим Симович

Вопрос только в том, готов ли он рискнуть всем ради права остаться самим собой.

Гоги провел бессонную ночь, изучая документы и делая звонки старым знакомым. К утру у него был план. Не идеальный, но работающий. Карим переиграл его на знании системы — что ж, пора показать эстонцу, что художники тоже умеют думать стратегически.

В девять утра Гоги вошел в кабинет с папкой под мышкой и улыбкой на лице. Карим уже сидел за столом, разбирая утреннюю почту.

— Доброе утро, товарищ Бесфамильный, — бодро поздоровался Гоги. — Отличные новости!

Карим поднял голову, насторожился. Вчерашний растерянный министр исчез, на его месте был уверенный в себе человек.

— Какие новости?

— Я всю ночь думал над вашими предложениями, — Гоги сел за стол, открыл папку. — И понял — вы абсолютно правы. Нужно работать в рамках системы, использовать существующие механизмы.

Карим нахмурился. Такая быстрая капитуляция казалась подозрительной.

— И?

— И я воспользовался своими полномочиями министра, — Гоги достал документ с официальными печатями. — Подписал приказ о создании Специальной комиссии по художественному качеству культурных проектов.

Карим взял документ, быстро пробежал глазами. Лицо его вытянулось.

— Что это означает?

— А то, что теперь у нас есть две комиссии, — весело объяснил Гоги. — Межведомственная комиссия по культурной политике проверяет идеологическую выдержанность. А моя комиссия оценивает художественный уровень. И обе имеют право вето.

Карим отложил документ, снял пенсе.

— Товарищ министр, это создаст хаос в системе утверждений…

— Наоборот, — перебил Гоги. — Это обеспечит баланс между политикой и искусством. Посмотрите состав моей комиссии.

Карим прочитал список и побледнел. Председатель — народный артист СССР Качалов. Члены комиссии — Эйзенштейн, Довженко, Мухина, Пластов. Все — признанные мастера с мировыми именами.

— Они никогда не согласятся работать в комиссии…

— Уже согласились, — улыбнулся Гоги. — Звонил им лично вчера вечером. Оказывается, все они очень обеспокоены падением художественного уровня советского искусства.

Карим быстро соображал, просчитывая новую ситуацию. Теперь любой проект должен был пройти двойную экспертизу — политическую и художественную. Причем художники могли забраковать идеологически выдержанную, но бездарную работу.

— Это заблокирует всю систему, — сказал он наконец.

— Возможно, — кивнул Гоги. — А возможно, заставит искать настоящий синтез политики и искусства. Не подгонку художественных идей под бюрократические схемы, а создание подлинно ценных произведений с правильным идеологическим содержанием.

Карим встал, прошелся по кабинету. Гоги наблюдал за ним с интересом — впервые видел своего заместителя растерянным.

— Вы понимаете, что это может привести к конфликту с межведомственной комиссией?

— Конечно, — Гоги достал вторую папку. — Поэтому я подготовил еще один документ. Предложение о реформировании всей системы культурного планирования.

Новый приказ был еще более радикальным. Гоги предлагал создать единую надведомственную структуру — Высший совет по культуре при Совете Министров СССР.

— Смотрите, как красиво получается, — объяснял Гоги. — Вместо множества комиссий, дублирующих функции и создающих хаос, — один орган с четкими полномочиями. Председатель — министр культуры, то есть я. Заместители — по одному от каждого заинтересованного ведомства.