Книга Женщина в озере, страница 206 – Дональд Уэстлейк, Раймонд Чэндлер, Эллери Куин

– По мнению самого Стефана Брента-Поттса, этот мальчик сильно за него «беспокоится».

– Этот мальчик слишком часто прикладывается к бутылке, – раздраженно сказал инспектор. – Одна маскировка кругом. Не понимаю я старых пиратов.

– Все очень просто, отец. Гоч нашел уютную гавань. Кстати, ты получил о нем сведения?

– Нет еще.

Они навестили Луэллу в ее замке, побывали в сказочном домике Горация, а вернувшись во дворец, проведали Тэрлоу. Луэлла по-прежнему разводила свою грязь в фарфоровых сосудах. Гораций творил величайшее произведение – «Новую матушку Гусыню». Тэрлоу спал, как человек, с честью выполнивший свой долг. Запах алкоголя висел над его подушкой, защищая спящего, как крылья ангела. Ничего не изменилось, кроме того, что, по выражению Горация Поттса, «одним человеком в доме стало меньше».

* * *

В гостиной Корнелии Поттс инспектор скрестил копья с доктором Иннисом. Квин-старший решил поговорить с матерью покойного, а доктор Иннис решил, что Квину с матерью покойного разговаривать нельзя.

– Тогда обещайте не напоминать ей о последнем событии, – холодно настаивал доктор Иннис.

– Обещаю пощадить ее печень, – фыркал инспектор. – О чем же, по-вашему, я должен с ней беседовать, если не о «последнем событии», как вы изволили выразиться?

– В таком случае я вынужден вам отказать. Миссис Поттс очень слаба. Известие о смерти второго сына убьет ее.

– Сомневаюсь, док. – Но все же инспектор покинул гостиную Старухи и подозвал Эллери. Они зашли в кабинет.

– Садись, сын, – вздохнул старый джентльмен. – В подобных случаях у тебя всегда появляется бестолковое выражение на лице. Что ты думаешь об этом деле? Признаться, я немного растерялся.

– Куда мне с моей бестолковостью. – Эллери криво усмехнулся.

– Так-то оно так, но все же о чем ты размышляешь?

– О Бобе, о Маке. О жизни и смерти, о безрезультатности наших действий. О Сэлли… А ты?

– Даже не знаю. В этой семье все было в порядке, пока их не задели в гражданском суде. Маленькая гадость привела к большой. Два убийства подряд! Места себе не нахожу: а вдруг еще одно?

– Ты полагаешь, преступник может предпринять новые попытки?

Инспектор кивнул.

– Вдруг это начало заговора против Брентов? Во всяком случае, происходящее мне не нравится, – сурово прибавил он. – А хуже всего, что заговорщики в первую очередь взялись за прекрасных молодых парней.

– Да, – мрачно согласился Эллери.

– И больше ты ничего не скажешь? А безумное избиение мертвого Мака? Похоже не только на ненависть, но и на психопатию. Куриный же бульон, несомненно, свидетельствует о неуравновешенном уме, что бы там ни фантазировал Велли.

– Однако и избиение, и бульон объясняются просто, отец, – спокойно сказал Эллери. – Я уже говорил: убийца имел на то причины.

– Выпороть мертвеца, оставить рядом чашку с бульоном… – Инспектор покачал головой. – Давай, я тебя слушаю.

– Хорошо. – Эллери немного помолчал. А потом сделал нелепую вещь. С самым серьезным выражением лица он запел на мотив колыбельной:

Эллери взглянул на отца. Глаза инспектора напоминали двадцатипятицентовики.

– Вот тебе и Старуха, – спокойно продолжал Эллери, – которая живет в ботинке, или, вернее, в доме, построенном благодаря обуви. Кроме того, здесь имеется и Ботинок в буквальном смысле. У Старухи была куча детей… целых шесть человек! То, что она не знала, как с ними справиться, по-моему, не подлежит сомнению. Вся ее нестандартность и жестокость – обыкновенная маска, скрывающая беспомощность.