Книга Женщина в озере, страница 239 – Дональд Уэстлейк, Раймонд Чэндлер, Эллери Куин

– Чепуха, – фыркнул Чарли. – Ты всегда мне верил.

– Но это еще не все, – продолжал Эллери. – Когда тебе, отец, понадобились улики против Тэрлоу, и ты специально спросил о них – кто сообщил о портном и о пиджаке с двойным карманом?

– Мистер Пакстон.

– А когда Тэрлоу ворвался в кабинет, кого он пытался задушить – меня? Он схватил за горло Чарли. Отчего же Тэрлоу взбесился? Да оттого, что услышал обвинение из уст человека, который лично толкнул его на преступления. И даже тогда Пакстон ничем не рисковал. Разве поверили бы болтовне Тэрлоу? Можно ли слушать человека с ненормальной психикой?

– Бедный Тэрлоу, – прошептала Сэлли. И впервые за все время посмотрела на мужчину, с которым чуть было не обвенчалась. Потом она взглянула на Стива Брента. Тот взял ее за руку.

– Да, бедный Тэрлоу, – мрачно повторил Эллери. – Мы во многом виноваты перед ним, хотя и его нельзя оправдать за случившееся. Вот и всё, Сэлли. Потому я и остановил обряд.

Сэлли подняла на него глаза. Квин-младший покраснел.

– Слушайте, инспектор, – вмешался Чарли, – разве не ясно, что ваш сын наговаривает на меня. Он сам влюблен в Сэлли и хочет…

– Замолчите! – рявкнул инспектор.

– Он пытается оклеветать меня, чтобы…

– Я сказал, замолчите!

– Но ведь ты, Сэлли, конечно, не веришь этой гнусной клевете?

Сэлли повернулась к адвокату.

– Все ваши слова… – начал инспектор.

– Только не надо меня учить, – огрызнулся Чарли. – Я знаю закон. – Он хмыкнул. – Вы же сами говорили, что суду потребуются доказательства.

– Опять старая история, – нахмурился инспектор.

– О, нет, – улыбнулся Эллери. – Совсем новая. Вот они, улики, отец, – записка и признание Старухи.

– А я повторяю, что он из ненависти клевещет на меня! – закричал Пакстон. Он взглянул на дверь, – Священник ждет, Сэлли. Ты не имеешь права отказаться. Это же блеф…

– Блеф?! – воскликнул Эллери. – Тогда попробуй разубедить меня, Пакстон. Если бы не вмешательство некой личности, отец, Чарли бы все удалось. Его подвел человек, от которого он такого вообще не ожидал, – Тэрлоу.

Чарли вздрогнул.

– Тэрлоу совершил один поступок, не учтенный всемогущим Пакстоном. А потом последовало и второе вмешательство. Впрочем, многие джентльмены делают подобные ошибки.

– Болтай, болтай, – сдавленным голосом пробормотал Чарли. – В вашем департаменте всегда ошивались одни трепачи.

– Первая помеха была несерьезной, – не обращая внимания на Чарли, продолжал Эллери. – Тэрлоу окрылил успех первого убийства. Он начал думать. И, в основном следуя инструкции своего хозяина, при втором убийстве добавил кое-что от себя. Только больной мозг_Тэр-лоу мог изобрести подобное, но отнюдь не холодный рассудок Пакстона.

– О чем ты? – спросил инспектор. Его пистолет по-прежнему был наставлен на Чарли.

– Тэрлоу застрелил Мака в постели, – ответил Эллери. – Отхлестал по лицу и поставил рядом чашку с бульоном. Зачем? Чтобы убийство выглядело как сценка из «Матушки Гусыни». До чего это печально! – посмеиваясь, молвил Эллери. – До чего печально для мистера Пакстона. Опрокинулся столь тщательный замысел…

– Я н-не пон-нимаю! – запинаясь, сказал Стив Брент. Он обнимал Сэлли.

– Да, сэр, – весело Проговорил Эллери. – Ваша покойная жена не ела хлеб с тех пор, как получила прозвище «Старуха, которая живет в ботинке». Так же, как один персонаж из «Сказок матушки Гусыни». Тэрлоу мог сказать себе: «Я в безопасности, и никто меня не подозревает. Если полиция и этот Квин найдут следы, похожие на „Матушку Гусыню”, они подумают не на меня, а на Горация – мальчика, который никогда не вырастет. Я, конечно, останусь вне подозрений». Такие рассуждения вполне подходят к уровню развития Тэрлоу. Ситуация произвела на Чарли гораздо большее впечатление, чем на нас. Ибо замысел его претерпел изменения. Чарли не хотел, чтобы подозревали Горация. Как же он досадовал, наверное!