Книга Земля воров, страница 109 – Карина Халле

Я был неправ, это просто и ясно. И хотя я уже предложил Бринле выход из этой ситуации — который она отклонила — часть меня надеется, что она примет мое предложение.

А часть меня боится мысли, что она останется здесь навсегда.

Наконец, они отрываются друг от друга, и Бринла на мгновение встречается со мной взглядом. В темноте тоннеля я не уверен, что она видит меня, но я ясно вижу ее, как блестят от слез ее глаза, как морщится лоб. Она отводит взгляд, выпрямляет плечи и отступает на шаг, к ней возвращается ее прежняя твердость. Я знаю, что она должна быть жесткой, как того требовали от нее, вероятно, с самого рождения. Но когда вижу эти проблески мягкости в ней — будь то в объятиях ее тети, в пещере, когда я исцелял ее боль, или, когда она прислонилась к моему плечу прошлой ночью, смотрела на меня большими, обожающими карими глазами и спрашивала, хочу ли я ее, — я хочу ее еще больше. Как будто она посвящает меня в секрет, в ту часть себя, которую никто другой не видит.

— Пойдем, — говорит Эллестра, тщательно поглаживая Леми и почесывая его за ушами. — Нам лучше поторопиться, пока мы не привлекли внимание. Думаю, у вас было нелегкое путешествие.

Она обращается больше к Бринле, чем ко мне, поэтому я позволяю ей вести разговор.

— Пока все идет хорошо, — отвечает Бринла, и они начинают спускаться по тоннелю в том направлении, в котором мы шли изначально, за ними идет Леми, а потом я. — С охранниками было непросто, но в остальном путешествие по Раскаленным пескам прошло гладко.

Я сдерживаю смех. Как будто наш переход можно было описать иначе, чем «трудный». Я может и обладаю повышенной физической выносливостью, но даже я с трудом поспевал за Бринлой в дюнах. Я не привык к ощущению, когда песок обжигает ноги, и даже сейчас задаюсь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы мое зрение вернулось в норму после воздействия на него такого яркого света.

Я иду за ними по тоннелю, освещенному дрожащим светом факелов, и слушаю их разговор, впитывая все, что могу. Темный город оказался совсем не таким, как я себе представлял. Мне виделась дикая яма, наполненная жалкими кретинами, теми, кого сочли слишком недостойными для Эсланда — места, которое и без того имеющего дурную репутацию.

Но я ошибался, по крайней мере, судя по тому, что вижу сейчас собственными глазами. Спустившись по внушительной лестнице, ведущей в город, я словно попал в другой мир, в котором есть цвет, свет и жизнь внутри всей этой тьмы. Под палящим солнцем, светящим из огромного отверстия в поверхности, я видел участки зелени, в воздухе летали бабочки и колибри, а люди были более благородными, чем я себе представлял. Конечно, они смотрели на меня с опаской, и их одежда была далеко не новой, но она была чистой, сотканной изо льна, и на их лицах не было никакой злобы. Здесь витали запахи, которые не показались бы неуместными на рынках Менхейма: специи, жареное мясо, сладкое вино, раздавались звуки смеха и болтовни с приятным акцентом.

Я бы не променял свою жизнь в Штормглене на жизнь под землей, но я понимаю, почему Бринла не спешила воспользоваться возможностью сбежать. И как бы то ни было, относительно свободная жизнь здесь, в Темном городе, предлагает больше, чем жизнь под властью фанатичных тиранов Эсланда.